Поиск яндекса

1. Что делать если...
а) ты шампунь
б) я дура

2. Как с...
а) скачать музыку из вконтакта
б)сделать пистолет в домашних условиях
в) стать вампиром в реальной жизни

3. Почему у меня...
а) нет парня
б) нет девушки
в) не стоит

4. Получить пи...
а) питомца
б) письмо во сне
в) письмо от деда мороза

@темы: Прочее

---

Цитата

Идти на Небо по ступеням добрых дел –
Вот жизни смысл и наш земной удел.

@темы: Заметки

---

Фанфик. Про детство) )

- Понимаешь, нам надо расстаться.
- Хн.
- Знаю, это слишком неожиданно. Такое решение не принимают сгоряча и я долго думал над этим. Но ты пойми - так будет лучше для нас обоих. Мне нужна свобода. Я не готов к серьезным отношениям. Я чувствую себя связанным, крылья - обрезанными. Это тяжело для меня. Пожалуйста, пойми и прости меня. Ты хороший парень. Я уверен, ты еще найдешь свое счастье в этой жизни.
- Хн.
- Нет, не надо так на меня смотреть. В этом нет твоей вины. Дело во мне - не в тебе. Ты красив, умен, элегантен. Ты быстро найдешь замену любому партнеру. Что касается меня... Я слишком ветреный, признаю. Я засматривался на Гаару. Поверь, осознание моей непостоянности в отношениях расстраивает меня не меньше, чем тебя. Саске... Нет... Посмотри на меня... Ты ведь не плачешь? Нет? ... О, боже, прошу не расстраивайся так!
- Хн?
- Мы можем остаться друзьями! Слышишь? Саске! О, нет-нет, Саске! Держи себя в руках!
- Хннн.
- Черт! Саске, как же я ненавижу, когда ты так делаешь... Твой взгляд... Эти эмоции... Они разрывают мне сердце. О, господи, я такой подонок! Я так хотел помягче, но все равно расстроил тебя! САСКЕ! Успокойся, прошу, умоляю тебя!
- Хн!
- Я... я все сделаю, только не смей плакать! Я вижу, что ты сейчас заплачешь! Черт! Черт-черт-черт! Ты же знаешь, я не могу видеть ТВОИ слезы. Ах... Ладно, дьявол со всем этим! Ну, что?! Что я могу для тебя сделать?!
- Хн...
- Не требуй от меня слишком многого! Ты невыносим! Вот поэтому мы расстались! С меня хватит!
- Н-нару.
- Т-ты плачешь. Т-ты... что...
- ...
- С-саске... Глупенький... Я тебя не оставлю... Иди ко мне... Ты опять весь испачкался...

- Итачи? Ты не мог бы вытереть щечки Саске? Они с Наруто опять что-то не поделили, и он весь грязный.
Итачи обернулся к младшему брату, который, на первый взгляд, упрямо отбивался от тянущего к нему ручки Наруто, но тем не менее явно не так сильно возражал, как хотел показать. Светловолосая головка трехгодовалой малышки уткнулась носиком в пухлую бледную щечку. Розовый язычок слизнул сладкое пятнышко на личике черноволосого малыша.
Неаккуратное движение локтем - и чашка с остатками детского питания упала на пол, забрызгав свежевымытый до блеска паркет и заляпав уже обоих отпрысков двух сильнейших кланов.
- Тц. Только на минуту отвернулся.

@темы: Прочее

---

Думалка моя

Скажите, все ведь видели Азиса? Который ещё песню "Мразиш" поет? Да?
Вот и я увидела... Это круче "Дома 2"))

@темы: Заметки

---

Политический юмор

s54.radikal.ru/i143/0904/f4/b4026ca321c8.jpg

img-novosib.fotki.yandex.ru/get/5816/62386311.3...

delixana.ws/uploads/posts/2010-11/1288977396_de...

@темы: Заметки

---

Политические анекдоты : признак отчаяния страны

Умер Медведев и попал на тот свет. У ворот рая его останавливают:
- Хочешь пройти - скажи священное слово!
Медведев:
- Владимир Владимирович разрешил...

***

- Дима, угадай, кто такой - преемник моего преемника?
- Э... Ну, не знаю... Короче, сдаюсь, Володя.
- Дурак ты, Дима! Это же я!..

***

Сегодня несколько отлично сложенных девиц публично разделись в центре Москвы в поддержку Дмитрия Медведева. Ну вот, а еще говорят, что от нашего президента вообще нет никакой пользы...

***

- Все-таки странно, кому пришло в голову выбрать сразу три талисмана Олимпиады?
- Ну, ты будто новостей не читаешь! ДАМ болел за медведика, ВВП - за леопардика...
- Ну, а третий-то тогда кто был, с зайцем?
- А вот над этой проблемой теперь и ломают головы все политические аналитики планеты...

@темы: Заметки

---

Фазиль Искандер: Думающий о России и американец (часть 2)

Думать о России

-- Почему это?
-- Ум только выполняет задание души. Я, например, считаю, что душа
человека намного выше ума. Этим самым я унижаю ум, но все доказательства
преимущества души логизирую через ум. Ум не обижается на свое унижение, он
честно выполняет мой заказ. Но точно так же все человеконенавистнические
идеи логизирует ум. Ум -- что-то вроде самогонного аппарата. В его змеевике
охлаждаются и превращаются в жидкость виноградный алкоголь или алкоголь,
добытый из любого дерьма.
Ум всего лишь машина логизации того, что вибрирует и закипает в нашей
душе. Точно так же секс -- машина логизации нашего чувственного стремления.
Вмешательство душ и только мешает сексу. Секс даже требует отупения. Как
гениально сказал наш Тютчев, "угрюмый и тусклый огонь сладострастья". Тут
особенно точное, особенно яркое слово -- тусклый. {570}
Помню, студентом на комсомольских собраниях, забившись где-нибудь в
угол, я слушал отупляющие речи и, отупев от них, нередко чувственно
просыпался: ложный сигнал отупения. И обратите внимание -- человек в момент
наибольшего напряжения сексуальных сил может разрыдаться, но не может
расхохотаться. Серьезное дело! К этому я могу добавить только то, что
неаппетитная добродетель не допускается к состязанию добродетелей, поскольку
неясен источник ее добродетельности. И на этом мы закрываем тему.
-- Однако Думающие о России, я вижу, думают не только о России!
-- Попутно прихватываем.
-- Вото чем мы еще не говорили -- о религии. Один мой друг так объяснял
свой атеизм. "Как-то неприятно думать, -- говорил он, -- что кто-то, хоть и
с неба, за тобой следит, следит, следит. Утомительно."
-- Остроумно. Но не хватает гибельной веселости. Мне тоже один мой
знакомый говорил: "Вот я крестился, а с похмелья все так же тяжело. Зачем же
я крестился?" То, что вера плодотворней неверия, это сейчас ясно всякому
мыслящему человеку, Но чувство Бога, соприкосновение с его духом -- большая
редкость. Я его недавно испытал. В тот день я беспрерывно думал о России. И
весь вечер, до того как лечь, думал о России. И мне стало совершенно ясно,
что не думать -- грех. Большинство человеческих грехов происходит оттого,
что человек не думает и не понимает, что не думать -- грех.
И я невольно сказал себе перед тем, как лечь спать, сказал с не
поддающейся сомнению искренностью: "Господи, благодарю Тебя за этот день!"
И было мне хорошо, а когда я сказал себе это, стало мне еще лучше. И я
понял в тот вечер, что услышан Им и одобрен Им. Во всяком случае, за этот
день. Вера -- неистребимая потребность человека в высшей благодарности и в
высшей жалобе. Неистребимость этой потребности в веках и тысячелетиях
доказывает естественность веры в Бога.
Кроме того, есть и чисто житейские преимущества веры.
-- Вот о них я и хотел бы услышать. Мы, американцы, пламенные
поклонники прямой выгоды. Ничто так не убеждает, как выгода.
-- Расчетливые люди плохо считают, но это выясняется на том свете. Вот
житейское преимущество веры. {571}
Верящие в Христа, Магомета, Будду стараются быть достойными учениками.
Им и в голову не приходит сравняться с Учителем или тем более превзойти его.
А неверующий человек всегда создает себе кумира, с которым надеется
сравняться, а если повезет, и превзойти его. И это развивает два разных
человеческих качества. Недостижимость Учителя -- источник сдержанности и
восхищения всем недостижимым для верующего человека. Вечная мечта сравняться
с кумиром или превзойти его -- развивает в человеке наглость.
-- Что такое гордость?
-- Гнев, скованный презрением.
-- Что такое скромность?
-- Очень терпеливая гордость.
-- Что такое зависть?
-- Ложное чувство, что другой украл нашу судьбу, и одновременно
неприятная догадка о неправильности нашей жизни.
-- Безвыходное положение?
-- Это когда человек пьет от застенчивости, а лечится от пьяного
буйства.
-- Что такое антисемитизм?
-- Вот вам метафизика антисемитизма. Евреи старше нас и якобы могли нас
спасти, пока мы были маленькими, но не спасли и при этом имеют наглость
выглядеть не старше нас.
-- Может быть, вы знаете, что такое шутовство?
-- Тайная целомудренность истины.
-- Кто пользуется наибольшим авторитетом?
-- Наибольшим авторитетом пользуется тот, кто не пользуется своим
авторитетом.
-- Тогда скажите, то такое христианское терпение?
-- С христианским терпением я недавно оскандалился. Я ночевал на даче.
Перед тем, как заснуть, как всегда думал о России. Но какой-то упорный комар
мне и заснуть не давал, и думать о России мешал. Он то зудел надо мной, то
садился на меня. Как я ни пытался его прихлопнуть -- не удавалось. И вдруг я
увидел картину своей борьбы с комаром в истинном свете. Человек, царь
природы, могучий психологический аппарат, заставляет свое тело находиться в
ложной неподвижности, чтобы перехитрить комара. Какой позор! И я решил:
пусть комар сядет на меня, напьется крови, я потерплю, а он, напившись,
улетит. Я замер. Он позудел, позудел надо мной, а потом сел на мое тело.
Угомонился. Воткнул в меня свой хоботок и начал пить {572} кровь. Потерпи,
говорю я себе. Но что-то ему вкус моей крови, видимо, не очень понравился, и
он добровольно слетел с меня. Неужто, думаю, так быстро напился? Слышу,
опять зудит, капризно выбирая место, где бы ему сесть. Я опять замер. Думаю,
теперь-то он напьется. Сел, немного поерзал и снова вонзил в меня свой
хоботок. Терпи, говорю я себе, теперь-то он напьется. Отвалил, но почему-то
не улетает. Снова зудит надо мной. Долго выбирал место. Сел, лапками сучит.
Успокоился. Снова вонзил в меня свой хоботок. Пьет. Неужто комар знает о
нашей крови больше нас, думаю. Может, и в самом деле кровь в разных местах
нашего тела имеет разный вкус? А он все выбирает. После пятого раза я не
выдержал! Забыв про христианское терпение, я навалился на него и раздавил,
как взбесившаяся бочка своего дегустатора! "Да будет то же самое с
паразитами России", -- подумал я и, постепенно успокоившись, уснул. Как
сказал один человек, тоже Думающий о России, убивая комара, мы проливаем
собственную кровь.
-- После комара самое время поговорить о паразитах России. Как все это
могло случиться в России? В стране Пушкина, Толстого и Достоевского?
-- Наш знаменитый философ Бердяев как-то сказал: в русском человеке
есть что-то бабье. Я бы сказал -- бабья доверчивость последнему впечатлению.
Знаменитое изречение Ницше: "Падающего толкни". Предположим, это
становится государственным законом. Сколько непадающих толкали бы. "Он же не
падал, почему ты его толкнул?" "А мне показалось, что он падает".
Марксизм -- в сущности, ницшеанство, только без его поэзии. В роли
сверхчеловека -- диктатор. Его главный лозунг: "Буржуазное общество падает
-- толкни его".
И толкали как могли. В результате развалились сами, при этом без
всякого внешнего толчка. Это лишний раз напоминает нам о том, что каждый
человек в отдельности и каждое общество должны быть озабочены собственной
устойчивостью. Сосредоточившись на мысли о чужой неустойчивости, мы поневоле
забываем о собственной устойчивости.
Но как они победили? Кроме насилия, есть один психологический эффект,
который использовали большевики. Человек, разрушающий свой собственный дом,
по меньшей мере, кажется безумцем. Человека, разрушающего все дома на улице,
мы склонны воспринимать как проектировщика новой, более {573}
благоустроенной улицы. Человеческий мозг отказывается признавать тотальное
безумие и ищет ему рациональное оправдание. Такой особенностью человеческого
сознания всегда пользовались творцы всех великих переворотов. У наших
предков в свое время не хватило духу признать безумие безумием, хотя
Думающие о России и тогда предупреждали, что все это кончится катастрофой.
-- Но сегодня что делать? Все сходятся на том, что вы стоите перед
пропастью.
-- Думающие о России разработали несколько вариантов выхода из
катастрофы. Я лично обдумал самый тяжелый случай: как вести себя, падая в
пропасть. Мы сейчас с вами разыграем этот случай. Представьте, что мы с вами
летим в пропасть.
-- А я при чем? Я американец.
-- Но мы же пока теоретически разыгрываем этот вариант. Значит, мы с
вами летим в пропасть, имея возможность разговаривать друг с другом.
Спросите что-нибудь у меня.
-- Что я должен спрашивать?
-- Включайтесь в этот пока теоретический эксперимент. Выше голову, мы
летим в пропасть и разговариваем. Спросите что-нибудь у меня, а я буду
отвечать, как здесь. Все время спрашивайте у меня что-нибудь!
-- Что-то я не пойму. Мы еще летим или уже там, на дне?
-- Еще летим. На дне не поговоришь.
-- Значит, нам конец там, на дне?
-- Не обязательно. Мы можем ногами пробить дно и полететь дальше.
-- А разве можно ногами пробить дно?
-- Можно. Еще Пушкин сказал: вышиб дно и вышел вон. Дно наше. А раз у
нас все прогнило, значит, и дно прогнило. Пробьем ногами дно и полетим
дальше. Только ноги надо держать параллельно. Не забывайте!
-- И будем лететь до следующего дна!
-- Да, до следующего. Следующее дно тоже наше. Значит, оно прогнило.
Пробьем его ногами и полетим дальше.
-- А по-моему, в русском языке нет множественного числа от слова дно.
Мы обречены остаться на первом дне.
-- Ошибаетесь! В русском языке все есть. Множественное число от слова
"дно" -- "донья". Все предусмотрено. Да здравствует великий и могучий
русский язык!
-- Странное слово -- "донья", я его никогда не слыхал. {574}
-- Но вы никогда и не летели на дно. Еще не такое услышите!
-- Вы считаете, что мы пробьем ногами и второе дно?
-- Уверен. Если у нас все прогнило, значит, и все донья прогнили.
Пробьем ногами. Только нам на время полета придется стать сыроедами. Склоны
пропасти довольно плодородны. Попадаются черника, ежевика, грибы, кизил.
Только не хлопайте глазами. На лету цап рукой и в рот! Теперь я понимаю,
почему у нас в стране многие сыроедством стали заниматься. Предвидели! Ох и
хитер наш народ!
-- Выходит, хорошо, что у вас все прогнило. Это сохранит нам жизнь.
-- Да, выходит. Если уж гнить, то до конца!
-- Как хорошо, что есть донья! Да здравствуют донья! Но ведь и доньям
когда-нибудь придет конец?
-- Есть шанс, что мы когда-нибудь плюхнемся в рай. Представляете --
радость-то какая! Здравствуй, мамочка! Здравствуй, папочка! А вот и я!
-- А если плюхнемся в ад?
-- Еще лучше! Я все обдумал, я об этом мечтал всю жизнь. Там мы
встретим всех вождей революции. Я им крикну: "Учение Маркса всесильно,
потому что оно суеверно!"
Я так мечтал встретиться с ними. Увидев Сталина, я скажу: "А с вами,
товарищ Сталин, я хотел бы продолжить дискуссию о языкознании!" Но он скорее
всего мне ответит: "Тэбэ не по рангу".
Тут из своего адского кабинета выскочит уже навеки бодрый Ленин. Он
воскликнет: "Ходоки из России? А вы, товарищ, из Коминтерна? Превосходно.
Там у вас кухарки управляют государством, как я предсказывал? Очень хорошо!
А мы опять в эмиграции. Архидикая страна! Далековато им до Швейцарии!
Азиатчина! Какие-то странные аборигены. Никакой агитации не поддаются. При
этом утверждают, что именно для нас, как для родственного племени, создали
почти кремлевские условия. Ничего себе кремлевские условия, чай и то пахнет
серой. Кругом горячие реки! В них купаются какие-то ревматики, и день и ночь
кричат, по-видимому, от болезненного удовольствия. Я их вождям говорю:
"Горячие реки! Надо тепловые электростанции ставить. Коммунизм -- это
советская власть плюс электрификация всего ада!"
Как только начинаю их вождям говорить об этом, они делают вид, что не
понимают языка. Я уж с ними и по-русски, {575} и по-французски, и
по-немецки! Они на все отвечают: "Моя твоя не понимай! Бесы и черти --
братья навек!" Чушь какая-то! На днях прямо вывели меня из себя, и я
закричал: "Папуасы проклятые! Я вам не Миклуха-Маклай! Я Ленин! Я прикажу
Феликсу Эдмундовичу вас расстрелять!"
Нервишки пошаливают. Это, конечно, можно истолковать как шовинизм.
Получается, что русские выше папуасов. А мы, большевики, всегда утверждали,
что все народы равны. Особенно перед расстрелом! Придется извиниться перед
товарищами. Извиниться и расстрелять! Диалектика!
А тут еще Коба продолжает свои интриги. Он считает, что по моему
тайному указанию гроб с его телом вынесли из Мавзолея. Бред какой-то! И это
при том, что мой труп без моего разрешения поместили в Мавзолей.
Архиглупость! Вообще Коба относится к своему трупу с недопустимым для
большевика пиететом. Помесь идеализма с язычеством. Не стыдно, Коба? Я могу
этот вопрос поставить перед ЦК. "Труп трупу рознь, -- угрюмо надувшись,
ответит Сталин. -- У меня труп генералиссимуса". "И вот этого интригана, --
воскликнет Ленин, -- местные аборигены считают главным теоретиком партии! И
это затрудняет мою работу! Невежество немыслимое!"
И тут я им врежу всю правду. Об этом я мечтал всю жизнь. Я крикну: "Вот
вы все здесь вожди революции. Скажите, есть ли во всей вашей истории хотя бы
один благородный поступок?"
И тут они сначала загалдят со всех сторон, заспорят, а потом придут к
единомыслию и станут кричать: "Голодный обморок Цурюпы! Голодный обморок
Цурюпы!"
-- Кто такой Цурюпа? Я что-то не слыхал о нем.
-- Был такой деятель, он заведовал всеми продуктами Советской
республики и действительно однажды упал в голодном обмороке. "А где же сам
Цурюпа? -- спрошу я. -- Что-то я его не вижу". "А его направили в рай, --
вмешается Калинин, поглаживая бородку, -- к нему приводят делегации ангелов
и показывают на него: вот большевик, который заведовал всеми продуктами
страны, а сам упал в голодный обморок. Святой Цурюпа! И ангелы плачут от
умиления, глядя на Цурюпу. А мы, между прочим, уже налаживаем связи с
Цурюпой. С его помощью мы переберемся в рай и взорвем его изнутри". "Знаю я
этот ваш голодный обморок Цурюпы, -- вмешается тут вечно завистливый Сталин,
-- я его попросил выдать из складов ЦК дюжину бутылок {576} кахетинского.
Гостей ждал. А он мне отказал. Тогда я на него так посмотрел, что он в
обморок упал. Вот вам и голодный обморок Цурюпы". "Коба опять клевещет, --
вмешается Ленин, -- голодный обморок Цурюпы подтвержден всеми кремлевскими
врачами. А то, что в раю его признали, -- тоже неплохо. Иногда признание
врагов служит лучшим доказательством нашей правоты. А кстати, среди
сегодняшних ваших вождей бывают голодные обмороки?" "Среди вождей не слыхал,
-- отвечу я, -- но среди шахтеров и учителей случаются". "Подвиг
заразителен! -- воскликнет Ленин. -- Народ подхватил голодный обморок
Цурюпы! Я всегда стоял за монументальную пропаганду!"
-- Боже, какой кошмар! Но, может, мы пролетим мимо ада?
-- Все может быть! Летим себе, пробивая донья! Наговоримся всласть и
разрешим все неразрешенные русские вопросы. Видно, их надо было разрешать на
лету. А мы пытались на своих кухнях под чай или под водочку их разрешить. Не
получилось. А ведь недаром какой-то мыслитель сказал: движенье -- все. Цель
-- ничто.
-- Но что толку разрешать ваши вопросы, когда вы ничего не можете
передать наверх, своим.
-- Зачем наверх? Наши все будут внизу.
-- Все?
-- Все, кто долетит.
-- Долетит до чего?
-- Вот этого я не знаю. Главное -- долетит.
-- Так вы считаете, что не все долетят?
-- Конечно, не все долетят. Но те из нас, кто долетит, поделятся своими
мыслями с согражданами.
-- Так вы считаете, что мы все-таки долетим?
-- Все так считают.
-- И те, кто не долетит, тоже так считают?
-- Конечно.
-- Мне жалко их. Но ведь у нас шансов больше?
-- Конечно. У меня опыт прыжков с парашютом. Я увлекался парашютным
спортом. Но потом все парашюты у нас отобрали и засекретили. Уже тогда можно
было догадаться, что дело плохо, но я не догадался. Доверчивый.
-- Так ведь мы летим без парашютов?
-- Но у меня большой опыт приземления. Делайте, как я. Кстати, ноги у
вас опять ножницами. Держите их параллельно! Привыкайте! {577}
-- Тогда начнем обсуждать: кто во всем этом виноват и где выход?
-- Сейчас поздно обсуждать, мы приближаемся ко дну. Пробьем его ногами
и начнем обсуждать.
-- А если не пробьем?
-- Тогда тем более было бы глупо сейчас это обсуждать.
-- Как выдумаете, начальство перед падением прихватило с собой
парашюты?
-- Не думаю, а уверен! Недаром они сперва засекретили парашюты, а потом
разворовали. Но как раз из-за этого их ожидают полные кранты.
-- Почему?
-- Мягкая посадка. Они никак не смогут пробить ногами дно. Так и
останутся на первом дне -- ни вверх, ни вниз. С голоду перемрут.
-- Но, может, им будут гуманитарную помощь спускать на парашютах?
-- Не смешите людей! Никто же не будет знать, где они. Они сами во всем
виноваты. Оторвавшись от народа, они решили, что дно окончательно. А
народная мудрость гласит, что нет дна, но есть донья.
-- А что дает эта мудрость?
-- Все! Народ уверен, что ничего дном не кончается, потому что есть
донья, а не дно. И вся жизнь продолжается между доньями. Народ, падая,
живет, потому что верит в донья. И потому народ -- бессмертен. А начальство
не верит в донья и потому, падая, гибнет.
-- Да здравствуют донья! Да здравствуют донья! Все-таки странное слово.
В нем есть что-то испанское.
-- А разве вы не слышали о всемирной отзывчивости русской души?
Революция, инквизиция, гражданская война. У нас с испанцами много общего.
-- А где Франко?
-- Долетим, будет и Франко.
-- Как вы думаете, он уже летит?
-- Летит. Даже с опережением.
-- А что если он с парашютом летит?
-- Не такой он дурак. Когда будем пролетать первое дно, мы мельком
увидим начальство всех мастей. Одни будут кричать: "Остановитесь, мы уже в
коммунизме!" Другие будут кричать: "Остановитесь, у нас полная демократия!"
А мы {578} пролетим и крикнем: "Привет от Цурюпы! Да здравствуют донья!"
Пусть они там сами выясняют отношения друг с другом. А мы пролетим мимо
них и ногами пробьем дно! Только ради этого стоило лететь! Мы приближаемся к
первому дну. Ноги параллельно! Глубже дышите!
-- Привет от Цурюпы! Да здравствуют донья!
-- Привет от Цурюпы! Да здравствуют донья! Будем надеяться, что мы
пробили первое дно. Те из нас, кто долетит, узнают, наконец, в чем спасение
России...
В это время к ним подходит какой-то парень.
-- Купите полное собрание сочинений Ленина и Сталина?
-- Боже мой, последние национальные богатства уплывают! И сколько они
стоят?
-- Пятьдесят долларов собрание сочинений Ленина и столько же Сталина.
-- А где они у вас?
-- В машине.
-- Прямо как балетные девочки! Но как же у вас получается -- полное
собрание сочинений Ленина, кажется, пятьдесят пять томов. А Сталина -- всего
десять томов. А цена одна.
-- А когда начали запрещать Сталина? Еще при Хрущеве! А Ленина
фактически никогда не запрещали, хотя и не переиздавали. Поэтому собрание
сочинений Сталина -- редкость. Его начали раскупать еще при первых запретах.
-- А где вы их достаете?
-- У внуков и правнуков старых большевиков.
-- Ну и как покупают?
-- Неплохо покупают. Марксистские кружки и иностранцы.
-- Что, опять марксистские кружки?! Я этого не вынесу! А на таможне не
отбирают сочинения Ленина и Сталина?
-- Даю гарантию! Не отбирают! Есть тайный приказ правительства поощрять
вывоз марксистской литературы из России. Особенно в Америку.
-- А что это дает?
-- Наивняк. Они думают, что марксистская литература мешает реформам.
Они думают, что и коммунисты покинут страну вслед за марксистской
литературой. А коммунистам нужна власть, а не сочинения Ленина и Сталина.
Сам я демократ... {579} Я вижу, что вы иностранец. Берите собрание сочинений
Сталина -- всего пятьдесят долларов.
-- Нет, вы знаете, я этой литературой мало интересуюсь.
-- Даю в придачу к собранию сочинений Сталина бесплатно два тома Ленина
с письмами к Инессе Арманд. Берите, не пожалеете!
-- Нет, спасибо, обойдусь как-нибудь без писем к Инессе Арманд.
-- Боже, что я слышу! Ленина бесплатно в придачу к Сталину! Ленин
перевернется в гробу, если, конечно, то, что в гробу, это он! Впрочем, это
месть истории. В последние годы жизни Ленина он уже был в придачу к Сталину.
А если купить собрание сочинений Ленина, можно в придачу бесплатно получить
два тома Сталина?
-- Нет: Сталин -- дефицит. Его еще при Хрущеве стали запрещать, поэтому
почти все раскупили. Редкость. Так вы купите что-нибудь или мы будем время
терять?
-- Нет, молодой человек, таких книг мы ни при какой погоде не читаем.
-- Ну, ладно. Я здесь похожу. Если передумаете, дайте знать.
-- Мы уже и так все передумали.
И молодой человек отходит.

-- Однако, я вижу, личных машин в Москве стало гораздо больше. В
прошлый свой приезд я этого не заметил...
-- Да, личных машин стало больше... Боже, как грустна наша Россия!
Марксистские кружки! Это меня убивает, даже если он врет!
-- Кстати, что вы думаете о Ленине как о мыслителе?
-- Ленин -- мировой рекордсмен короткой мысли. Если вы увидите
документальное кино с его участием, то вы заметите, как он бесконечно
жестикулирует. Все люди, у которых короткие мысли, пытаются удлинить их при
помощи жестикуляций. Они думают, что мысль при помощи вытянутой руки
удлиняется. У Ленина была жесткая душа, а монета мысли лучше всего
отпечатывается на мягкой душе.
-- Но ему никак нельзя отказать в последовательности.
-- Последовательное безумие и есть самое подлинное безумие.
-- Интересно, был он суеверен хоть в чем-нибудь?
-- Не думаю. Суеверие -- следствие неуверенности во внутренней правоте.
Суеверие бывает свойственно очень простым {580} и очень сложным людям.
Пушкин был суеверен, но человек с гипертрофированной уверенностью в своей
внутренней правоте не бывает суеверным. Ленин не мог сказать: "Понедельник
-- тяжелый день. Нельзя начинать революцию в понедельник".
-- Но кого же из деятелей русской истории вы считаете самым великим?
-- Видимо, все-таки Петра Первого. Он обладал могучей волей, обширными
планами и в самом деле был работником на троне. Но, как пишет наш
замечательный историк Василий Осипович Ключевский, Петр защитил Россию от ее
врагов, но при этом он так ее разорил, как не могли бы ее разорить все враги
вместе взятые. В России никто никогда не считался с жертвами и сейчас не
считаются.
-- Есть среди новых политиков России харизматическая личность?
-- Харизматической личности не видел, но харязматических много.
-- Вы прямо как Собакевич Гоголя.
-- Из всех героев Гоголя, к сожалению, Собакевич больше всего прав. В
самом деле -- кругом разбойники.
-- Ну, хорошо. Еще до чего-нибудь додумались Думающие о России? Только
коротко и ясно.
-- Есть еще два варианта. Первый. Божий гнев потрясет Россию, а затем
явится мощная личность и скажет: "Братья, надейтесь! Мы вместе с Россией
распрямимся! -- И тут же громовым голосом: -- А вы, сволочи, по местам!"
И сволочи расползутся по местам, и свет надежды заструится над Россией.
-- А второй вариант? Только так же коротко и ясно.
-- Думающие о России додумались до великой планетарной мысли, которая
повернет ход мировых событий.
-- В чем она заключается?
-- Если коротко, она заключается в том, что еврейское время должно
оплодотворить русское пространство.
-- Ну, это слишком коротко. Как это понять?
-- Оказывается, мы и евреи -- это два духовно родственных народа.
Только эти два народа в течение многих веков говорили о своей особой
исторической миссии на земле.
Получилось так, что евреи захватили время. Официально пять тысяч лет, а
сколько у них в загашнике, никто не знает. Может, еще десять тысяч лет. Но,
увлекшись захватом времени, евреи {581} потеряли пространство. А мы,
русские, увлекшись захватом пространства, выпали из времени. Величайшая
задача самой природы -- соединить еврейское время с русским пространством.
Что такое Израиль? Это наша русская лаборатория, хочет он того или нет.
Через десяток лет русский язык станет вторым государственным языком Израиля.
-- Допустим. Что это меняет?
-- Это создает между русскими и евреями новый закон всемирного
тяготения. Значит, в руках у евреев время. У нас в руках пространство. А что
такое время? Кстати, американское научное открытие: время -- деньги. Время
тянется к пространству или пространство тоскует по времени. Это безразлично.
Но это факт, хотя и метафизический. В результате соединения времени с
пространством инвестиции, инвестиции, инвестиции по-сыплются на Россию,
строго и равномерно оплодотворяя ее пространство.
-- Интересно у вас получается. Еврейское время тянется к русскому
пространству, а сами евреи бегут из России. Надо думать, прихватив свое
время.
-- Никакого противоречия! Истинная любовь как раз проявляется только на
расстоянии. Полюса времени и пространства принимают законченный вид и уже
неостановимо тянутся друг к другу.
-- А если они не захотят оплодотворять деньгами ваше пространство?
-- Как не захотят? Заставим! Вернее, закон природы заставит. Это не
зависит от личной воли евреев или русских. Время ищет свое пространство,
пространство ищет свое время, и они в конце концов соединятся. Израильская
лаборатория работает на нас, сама этого не ведая. У них процветают кибуцы.
Но это же хорошо отредактированный наш колхоз! И это не случайно.
Выпав из времени, мы запутались, мы не знали, где, когда и как надо
было начинать. Поэтому у нас колхозы провалились. Но вот вам доказательство
действия мировых законов, независимо от воли человека. Почему при огромных
внешних связях с Америкой евреи не развивали фермерское хозяйство? Тайная
любовь. Тяга времени к пространству. Скоро, скоро в историческом смысле в
России начнется изумительная жизнь.
-- Допустим, я поверил в эту безумную, хотя и оригинальную идею. Но
куда же денутся ваши бесчисленные воры? Если верить вам, они кишмя кишат в
России. {582}
-- О, тут своя хитрость! Каждый, кто живет в России, знает, чувствует
на своей шкуре, как буквально с каждым днем воруют все больше и больше, все
быстрее и быстрее!
-- Что ж тут хорошего?
-- Это результат могучего сближения времени с пространством. Чем больше
крадут, тем неизбежней момент, когда воровать будет нечего и воры
самоистребятся, как крысы после кораблекрушения, выплывшие на голую скалу.
Гениально!
-- И до этого додумались Думающие о России?
-- И до этого, и до многого другого, что пока из политических
соображений нельзя раскрывать.
-- А вам не кажется, что Думающие о России однажды окажутся в
сумасшедшем доме?
-- Новая сталинщина? Тоже возможно. Но что для истории пятьдесят или
сто лет? Миг! Никто и ничто не может остановить тысячелетнюю тягу друг к
другу времени и пространства. Тут планетарные законы!
-- Я знаю, что вы из Думающих о России. Но какая-нибудь гражданская
профессия у вас есть? Где вы работаете?
-- Россия -- так красиво звучит, что работать неохота. Шучу. Я физик по
профессии, но нашу лабораторию уже три года как закрыли: денег нет.
-- А сейчас это ваше рабочее время или свободное?
-- Свободное. Потому-то я и оказался в вестибюле вашей гостиницы.
-- Но согласно вашей теории, что делают Думающие о России в свободное
от думанья время?
-- Как джентльмен джентльмену могу признаться. Мой друг художник мне
сказал: "Займи этого господина, а я постараюсь продать его жене лжестаринную
икону". Судя по тому, что он уже удалился, операция завершена.
-- Мэри, ты что-нибудь купила?
-- Да, милый. Пока ты шлифовал свой русский язык с этим человеком, я
приобрела чудесную икону шестнадцатого века! И всего за двести долларов.
Продавец иконы оказался отпрыском потомственных священнослужителей. Он сам
чудом уцелел во время сталинских чисток, хотя был еще совсем ребенком.
Душераздирающая история. Я тебе потом расскажу. Она сама стоит не менее
двухсот долларов.
-- Считай, что ты за нее уже заплатила. {583}
-- Он сперва запросил пятьсот долларов. Но я ему сказала, что я не жена
богатого бизнесмена, а всего лишь профессора-русиста. "Ах, русиста, --
приятно удивился он, -- тогда другое дело! Даю вам икону почти даром за
поддержку нашей культуры". Видишь, как я тебя удачно приплела. И все правда!
Но какой он патриот! Я только боюсь, пропустят ли в таможне такую ценную
вещь. Не связаться ли с нашим посольством, чтобы они помогли?
-- Поздравляю тебя с удачной покупкой! Уверен, что помощь посольства не
понадобится... Но, мой друг, вы за ваши соображения о России, сделав из них
лекцию в Америке, могли бы заработать гораздо больше двухсот долларов.
-- Как джентльмен джентльмену могу признаться, что я заработал сто
долларов. Мой друг художник, чтобы внедриться в шестнадцатый век, тоже
потрудился на сто долларов. Для нас, Думающих о России, это немалые деньги.
-- Клянусь Мэри, вы мне нравитесь! Но неужели вы не записали на
магнитофон свою фантазию? Неужели вы каждый раз так импровизируете?
-- Конечно. Если бы я записал на магнитофон свои соображения, а потом
повторял их, как попугай, это было бы воровством. Что касается моей лекции в
Америке, то это исключено. К лекции надо заранее готовиться, а я могу только
импровизировать. Можете сами воспользоваться моими соображениями для своей
лекции, только не ссылайтесь на меня.
-- Почему?
-- Потому что неизвестно, кто в России будет у власти, когда вы будете
читать свою лекцию.
-- Выходит, и я заработаю на вашей лекции. Выходит, я подворовываю с
вашего согласия.
-- Выходит.
-- Из вашего рассказа мне показалось, что в России подворовывают
меланхолично. Но на вас это не похоже.
-- У нас подворовывают довольно бодро, но при этом плачут невидимыми
миру слезами.
-- Я приглашаю вас в этот бар выпить со мной виски. Разумеется, за мой
счет.
-- Охотно принимаю ваше приглашение. Но было бы в высшей степени
странно, если бы вы пригласили меня в бар выпить за мой счет. {584}

-- Удивительное дело! Оказывается, у вас в России проблемы со льдом.
-- Это недоразумение. Среди природных богатств России снег и лед
занимают первое место.
-- А вот послушайте меня. Это забавно. Мы с женой были на юге России.
Зашли в ресторан. Мы заказали водку, закуски, минеральную воду, а я еще
попросил официанта принести нам лед, не без основания догадываясь, что сам
он этого не сделает. Он как-то странно на меня посмотрел и неуверенно
удалился. Его так долго не было, как будто он этот лед добывал нагорных
вершинах. А потом приходит и приносит нам пузырек с йодом. "Лед! Лед! А не
йод!" -- кричу ему.
Он был совершенно ошарашен, а потом спрашивает у меня: "Зачем вам лед?"
Я говорю ему уже раздраженно: "Мы, американцы, обедаем со льдом". "Но у нас,
-- говорит он, -- лед электрический, его кушать нельзя". "Что еще за
электрический лед?" -- спрашиваю. "Из холодильника", -- отвечает он
сокрушенно.
Тут я расхохотался. "А вы думаете, мы лед привозим со Шпицбергена? Мы
тоже достаем лед из холодильника".
Он все еще удручен чем-то. "А йод пока оставить или взять?" -- говорит
он. "Если у нас не предстоит драка, -- говорю ему, -- можете забрать".
Как бы не уверенный, что драка не предстоит, он забирает йод и
удаляется. Вскоре принес тарелку с каким-то ноздреватым льдом и перечницу с
собой прихватил. "Спасибо, -- говорю, -- но зачем перечница?"
И тут он не выдержал. "Но ведь лед пэресный, пэресный!" -- вспылил он и
оскорбленно удалился, однако перечницу оставил. Тогда я сказал жене: "Это
страна дураков!" Но теперь глубоко извиняюсь и беру свои слова обратно.
-- О невежестве официантов я вам могу сейчас же прочесть лекцию, и
притом совершенно бескорыстно. Мой бизнес завершен.
-- Нет, знаете ли, достаточно. Пить будем с одним условием: молча.
-- Виски стоят такого условия. Идет!
-- Мэри, мы пошли в бар. Присоединяйся к нам.
-- Нет, я здесь еще посижу и погляжу на людей.
-- Если тебе предложат что-нибудь вроде вазы времен государства Урарту,
воздержись от покупки.
-- Хорошо, милый. Я сама знаю, что два раза подряд так повезти не
может. Не такая я дурочка

@темы: Избранные работы

---

Фазиль Искандер: Думающий о России и американец

Вестибюль солидной московской гостиницы. На переднем плане в креслах
сидят и разговаривают Думающий о России и американец. На заднем плане спиной
к нам сидит неизвестный человек и рассказывает что-то жене американца.
Видно, рассказ его производит сильное впечатление на него самого и на
американку. Иногда у рассказчика плечи трясутся, американка подносит к
глазам платок, а порой подходит к бару в углу вестибюля и подает рассказчику
успокаивающие его бокалы крепких напитков. К концу сцены рассказчик передает
американке какую-то картину, получает за нее деньги и покидает гостиницу. В
вестибюле снуют разные люди. Некоторые из них выпивают в баре,
переговариваются со своими спутниками и далекими деловыми партнерами при
помощи карманных телефонов. Внятно мы слышим только разговор американца и
Думающего о России.

Думать о России

-- Что делают в России?
-- Думают о России.
-- Я спрашиваю, что делают в России?
-- Я отвечаю -- думают о России.
-- Вы меня не поняли. Я спрашиваю, что делают в России! Какими делами
занимаются? Дело, дело какое-нибудь есть?
-- В России думают о России. Это главное дело России.
-- Ну, хорошо! Если думать о России -- главное дело россиян, то
какое-нибудь второстепенное дело у них есть? Какие-нибудь люди в России
есть, кроме тех, которые думают о России?
-- Ах, вы про остальных? Так бы и сказали. В России многие думают о
России, а остальные воруют.
-- Все остальные?
-- Да, все остальные.
-- Не может этого быть! Чтобы все, кроме Думающих о России, воровали!
{544}
-- Как не может быть? Так оно и есть. В России все это знают.
-- И никто с этим не борется?
-- Нет.
-- Почему?
-- Некому бороться.
-- Как некому? Это же безумие!
-- Те, кто в России думает о России, тем некогда бороться. А те, кто
ворует, не могут же бороться с самими собою. Но это не значит, что в России
слишком уж много воруют. Дело в том, что в России очень многие думают о
России.
-- Так кого же больше в России: тех, кто думает о России, или тех, кто
обворовывает Россию?
-- Это невозможно подсчитать.
-- Почему?
-- Потому что те, кто думает о России, больше ничем другим заниматься
не могут. А те, кто ворует, заняты воровством, им некогда подсчитывать тех,
кто ворует.
-- Но те, кто ворует, могут заняться этим в свободное от воровства
время.
-- У них такого времени нет.
-- Почему?
-- Потому что те, кто ворует, в перерывах между воровством тоже думают
о России. Выходит, и у них времени нет.
-- Значит, те, кто ворует, в свободное от воровства время
присоединяются к тем, кто думает о России?
-- Конечно!
-- Но для чего?!
-- Во-первых, когда воры присоединяются к тем, кто думает о России, их
нельзя отличить от тех, кто думает о России. А это им выгодно. А во-вторых,
им любопытно думать о России. Думать о России для них -- кайф. Чем больше
они думают о России, тем сильнее убеждаются в необходимости воровать. Это
подымает дух!
-- В таком случае, те, кто думает о России, во время отдыха от думанья
о России могли бы подсчитать: сколько людей думает о России, а сколько людей
обворовывает Россию. Нужен же какой-то баланс. Иначе страна погибнет.
-- Им тоже некогда. Те, кто думает о России, когда отдыхают от
российских дум, тоже подворовывают.
-- Как, и они воруют?! {545}
-- Нет, когда думают о России, не воруют! Боже упаси! Но в свободное
время подворовывают. Жить же надо! К тому же, подворовывая, они сливаются с
теми, кто ворует, и становятся незаметными. В России думать о России всегда
было гораздо более опасно, чем воровать. Такая традиция. Вот они и
маскируются так. Но главным образом, они думают о России.
-- Выходит, в России все думают о России?
-- Я же с этого начинал.
-- Но так же выходит, что в России все воруют. В том числе и те, кто
думает о России?
-- А что им делать? Государство же не содержит тех, кто думает о
России, а им жить надо. У них жены и дети, которые с детства начинают думать
о России или воровать. В последнем случае отцы еще глубже задумываются о
судьбе России.
-- А если бы государство содержало тех, кто думает о России, они бы,
наверное, перестали подворовывать?
-- Ничего бы из этого не вышло. Те, кто ворует, быстро смекнули бы, что
думать о России выгодней, чем воровать, и переквалифицировались бы в
Думающих о России.
-- Так за этим должна была бы следить какая-то комиссия, чтобы все было
честно!
-- Не получается. Места раздают те, кто ворует. И они объявят своих,
тех, кто ворует, Думающими о России и возьмут их на государственное
довольствие.
-- Хорошо. Разберемся в деталях. Я так понял, что в России те, кто
внизу, подворовывают. А те, кто вверху, надворовывают, что ли?
-- Полная чепуха. Сразу видно, что вы иностранец и не чувствуете самых
трепетных тонкостей нашего языка и нашей психологии. Подворовывать -- это
человечно, скромно, даже уважительно по отношению к тому, у кого
подворовывают. А по-вашему, вероятно, подворовывать -- значит, грубо
выдергивать то, что лежит снизу.
-- А что это значит?
-- Подворовывают -- это значит, воруют с оглядкой на совесть. Воруют и
плачут, воруют и плачут.
-- Одновременно?!
-- Именно одновременно!
-- А те, что вверху, значит, не надворовывают? Тогда что они делают?
{546}
-- Нет, конечно! "Надворовывают" -- звучит высокомерно. "Надворовывают"
-- значит, презирают тех, кто подворовывает. Этого мы им не позволим. Мы
люди гордые и обидчивые. "Надворовывать" -- у нас даже в языке нет такого
слова. Гордый язык! Наверху у нас воруют!
-- Какая же разница между теми, кто ворует наверху, и теми, кто внизу?
-- Огромная. Наверху сурово воруют. А внизу мягко подворовывают. Воруют
и плачут.
-- Одновременно?!
-- Одновременно. Более того, у нас народ такой совестливый, что иногда
даже начинает плакать перед тем, как начать воровать. Еще не ворует, а уже
плачет. Порой это заметно и на улице. И сразу видно, бедняга подворовывать
идет. Ему жалко человека, у которого он идет подворовывать. Бывает, порой
встретит на улице знакомого, поплачутся друг у друга на груди и расходятся в
разные места подворовывать.
Только в России человек жалеет человека, у которого ворует. Он братские
чувства к нему испытывает. Он ведь хорошо знает, что украденное у близкого
было в свое время близким украдено у другого. И он сразу жалеет всех троих.
Как же тут не расплакаться!
Сколько у России жалельщиков! Соборный мы народ! А так как в конечном
счете все подворовывают у России, включая и тех, кто ворует сверху, все
жалеют Россию. Ни один народ в мире так не жалеет свою страну, как мы!
У нас даже милиционер, видя плачущего человека и понимая, что тот идет
подворовывать, жалеет и его, и того, у которого он собирается подворовывать.
И от жалости сам начинает плакать! Так что иногда не поймешь, милиционер
плачет по своим воровским надобностям или жалея того, кто идет
подворовывать.
-- По-моему, вы мне голову морочите! Что-то я не видел плачущих
милиционеров и рыдающих воров, хотя уже месяц в Москве! В проходах метро
видел просящих деньги, иногда всхлипывая, впрочем, фальшиво. А того, что вы
говорите, я не видел.
-- И не увидите никогда, потому что вы иностранец. Потому что, как
сказал наш великий классик, мы в основном плачем невидимыми миру слезами.
{547}
-- Ладно. Это не главное. Но из ваших слов получается, что в России
воруют и те, кто ворует, и те, кто думает о России. Я не вижу между ними
разницы. А вы видите?
-- Да, иностранец нас никогда не поймет! Огромная, принципиальная
разница! И мы на этом настаиваем! Те, кто думает о России, подворовывают в
свободное от российских дум время. А у них этого времени так мало! А те, кто
ворует, думают о России в свободное от воровства время. И у них этого
времени тоже мало. Получается колоссальная разница! Главное, как человек
проводит свое рабочее время, а не свободное.
-- Удивительное дело! У нас на Западе мы привыкли уставать от работы и
отдыхать за разговорами. А здесь в России я постоянно устаю от разговоров!
Скажу честно: я и от вас устал.
-- Естественно. Вы не привыкли. У вас -- быт. У нас -- метафизика. Вы
научились делать, не думая. А мы научились думать, не делая.
-- Ну, хорошо. Какая самая характерная черта Думающих о России?
-- Самая характерная черта Думающих о России -- это принципиальное
нежелание заниматься практическими делами, при поощрительной дозволенности
давать практические советы правительству. Правительство все равно нас не
слушает, но мы все равно даем ему советы.
Сужу по себе. Когда жена подходит ко мне с молотком и гвоздем и
говорит: "Вбей этот гвоздь в стену!" -- я прихожу в тихую ярость. Я готов
вбить этот гвоздь ей в голову. В Россию вбито столько гвоздей! Мы, Думающие
о России, можно сказать, зубами выдираем эти ржавые гвозди, а она мне
предлагает вбить еще один гвоздь!
Недавно мы с женой были на даче. Дача эта к нам перешла по наследству
от ее родителей. Вышли погулять. Ну, я, естественно, и гуляя, думаю о
России. Довольно увесистая сосулька свисала с крыши, где проходила наша
тропка. Ну, висит. Пусть себе висит, греется на солнце. Кому она мешает. Так
жена мне говорит: "Надо попросить у соседей стремянку. Влезь на нее и сбей
эту сосульку, иначе она рухнет на нашу голову". "Это абсолютно невозможно",
-- говорю я ей. "Почему невозможно? -- упрямо настаивает жена. Ты сбивай
себе сосульку и думай о России".
Сбивай сосульку и думай о России! Какой цинизм! {548}
"Сосулька никак не может рухнуть на нашу голову, -- отвечаю я ей, --
слушай мои доказательства, хотя ты отвлекаешь мою мысль от размышлений о
России. В сутках двадцать четыре часа. Один час содержит в себе шестьдесят
минут. Минута -- шестьдесят секунд. Перемножь, и получится астрономическая
цифра секунд. Даже если мы три раза в день пройдем под этой сосулькой, на
это уйдет шесть-семь секунд, если не стоять под сосулькой разинув рот.
Практически нулевая возможность попадания сосульки в голову. Но даже и в
этом случае она попадет в голову одного из нас. Значит, и без того почти
нулевой шанс уменьшается вдвое. К тому же по принятому у Думающих о России
обычаю, проходя под сосулькой, женщину надо пропускать вперед, чтобы удар
принять на себя".
Мои мощные аргументы на жену так подействовали, что она промолчала. На
обратном пути, надо же, сосулька грохнулась с крыши и упала в пяти шагах от
нас. Я еще не успел пропустить ее вперед. "Вот видишь!" -- злорадно говорит
жена.
"Что видишь, -- отвечаю я ей, -- сосулька не могла упасть на нашу
голову и не упала".
"Но ведь ты останавливался прикурить от зажигалки, -- ехидно вспоминает
она. -- Если б не эти секунды, сосулька рухнула бы на нашу голову!". "Как
видишь, -- говорю, -- твоя попытка заставить меня бросить курить стоила бы
тебе головы. Как Думающий о России я это предвидел".
Чтобы вы лучше поняли русский национальный характер, я вам расскажу
одну веселую историю. Мне о ней поведала профессор-глазник.
Много лет назад она работала со знаменитым офтальмологом профессором
Авербахом. Однажды к нему приводят слепого, чтобы он ему выдал справку для
получения пенсии по причине полной слепоты. Профессор Авербах исключительно
долго исследовал его зрение при помощи всяческих лампочек. И его коллега
удивилась такому особенному вниманию к этому пациенту. Когда они на
несколько минут оказались в соседнем помещении, она спросила профессора
Авербаха: "Что вы так долго занимаетесь его глазами?" "Да понимаете, --
вздохнул профессор, -- у меня такое ощущение, что он видит, но доказать
никак не могу". "Ну, если доказать не можете, -- отвечает она ему, -- пишите
справку о его слепоте". {549}
И профессор Авербах, хоть и с некоторыми сомнениями, написал ему такую
справку. Слепому сунули в ладонь справку, и его увели близкие. И тут
гениальное совпадение! Через три дня профессор Авербах идет в свой институт
и вдруг видит, что навстречу ему шагает его пациент без палочки и без
всякого сопровождения. В пяти шагах от него профессор Авербах остановился и
стоит как вкопанный. А слепой смотрит на него с дружеской улыбкой и говорит:
"Здравствуйте, профессор!". "Но ведь вы меня не должны были увидеть?" --
взревел профессор. "А кто вам сказал, что я вас вижу, -- не растерялся
пациент, -- я вас слышу. Я ведь не глухой, а слепой". "Но ведь вы первым
поздоровались со мной!" -- крикнул профессор. "Но ведь вы остановились при
виде меня, -- продолжал слепой как ни в чем не бывало, -- а у нас, у слепых,
очень развит слух. Я почуял, что кто-то впереди меня остановился. И я
подумал: кто же будет останавливаться перед несчастным слепым, кроме доброго
профессора Авербаха, выдавшего ему справку о его слепоте". "Да я сам
слепой!" -- махнул рукой профессор Авербах, и они прошли мимо друг друга.
Давайте проанализируем эту историю.
-- Давайте.
-- Как вы думаете, мнимый слепой, здороваясь с профессором Авербахом,
издевался над ним?
-- Ну, если не издевался, так насмешничал. Иначе он молча прошел бы
мимо.
-- Ничего подобного! Вы не понимаете специфики русской души. Она
способна на величайшую хитрость, но хитрость всегда одноразовая.
Русскому человеку скучно все время хитрить. Сколько тонкости проявил
этот народный умелец, чтобы обмануть профессора со всеми его приборами. И
профессор, хоть и не без некоторого смущения, выдал ему нужную справку.
И вдруг он его встречает на улице. С одной стороны, он видит профессора
и испытывает к нему благодарность. С другой стороны, он теряет бдительность
и забывает, что он профессора не может видеть и здороваться с ним. Но он
здоровается с профессором. Благодарность победила бдительность.
Когда же профессор, некоторым образом возмущенный, попытался его
разоблачить, снова включилась хитрость, и он фактически победил профессора.
{550}
Кстати, это случилось возле института, где работал профессор. Вероятно,
его находчивый пациент жил где-то поблизости. Вероятно, он, имея возможность
наблюдать над подслеповатыми людьми, бредущими в институт, и над слепыми,
которых туда вели, пришел к своему парадоксальному решению.
Но вернемся к нашей теме. Как вы считаете, этот мнимый слепой, получая
пенсию по слепоте от истинно слепого государства, ворует у него или
подворовывает?
-- Ворует, определенно ворует!
-- Опять ошибка! Именно подворовывает. Это государство воровало у него
всю жизнь. И он, чтобы кое-как компенсировать это воровство, вынужден был
притвориться слепым.
-- Я удивляюсь, сколько умных людей в России! Почему же они никак не
могут попасть в правительство?
-- Надо, чтобы в России были люди, Думающие о России.
-- А разве в правительстве нельзя думать о России?
-- У них времени нет. Тем более они знают: зачем думать о России, когда
вся Россия и так думает о России. Но говоря всерьез, вот что происходит. Ум
-- это тяжелый груз у двигающегося к вершинам власти. Кто решительнее
сбрасывает этот груз, тот быстрее подымается, глупея на ходу.
-- Это все хорошо. Но как у вас дела с бизнесом? Я никак не пойму.
-- У меня лично?
-- Хотя бы у вас.
-- Этого я вам сейчас сказать не могу.
-- Почему?
-- Потому что таковы условия игры. Я о своем бизнесе расскажу вам в
конце нашей беседы. Я вам лучше расскажу о бизнесе моего племянника. Все
прямо из жизни. Мой племянник работает на одной московской фирме. Недавно
приходит ко мне. Садимся ужинать. "Как дела фирмы?" -- спрашиваю. "Еще
кое-как держимся на плаву". "В чем дело?" -- говорю. "Денег нет ни у кого.
Купили зерно и заказали комбикорма, расплатившись с заводом частью зерна.
Продали комбикорма большой свиноферме. Свиньи в отличие от людей не могут
терпеть голод. Но у свинофермы денег не было, и они с нами расплатились
сахаром, которым государство в свою очередь им заплатило за свинину. Но на
сахар цена упала. Продавать его невыгодно. Что делать? Купили шпалы у
начальника лагеря, где заключенные занимались лесоповалом. Расплатились
сахаром. Сахар {551} поддерживает силы заключенных. Продали шпалы
железнодорожной организации, но у нее тоже денег не было, и она с нами
расплатилась правом на бесплатный провоз товаров по стране. Купили рис у
одной иностранной фирмы и расплатились с ней этим правом на бесплатный
провоз ее собственного риса. Продали свой рис населению и немного
заработали". Конечно, казалось бы, первобытно-общинный обмен продуктами. Но
скажите честно, способны ли ваши бизнесмены на такой головокружительный
крутеж?
-- Уверен, что не способны! Что вы за народ! Чем больше о вас думаешь,
тем вы загадочней. Можно сойти с ума! И это страна, первая взлетевшая в
космос!
-- Я хорошо помню день, полный ликованья, когда Гагарин взлетел в
космос и дал кругаля над земным шаром! Именно в этот день, возможно, именно
по этому поводу, один пьяный гражданин валялся на тротуаре. Он спал и во сне
помочился. Сдается мне по обилию мочи, что он сперва долго пил пиво, а
потом, резко перейдя на водку, спикировал. Прихотливые трещины старого
тротуара привели к тому, что струя мочи описала круг над телом пьяницы.
Я тогда же почувствовал, что круг Гагарина над земным шаром и круг над
пьяницей имеют какой-то символический смысл. Но какой? Вероятно, такой: не
космосом надо было заниматься, а вот этим пьяницей, спящим в петле своей
мочи.
Однако ваш покорный слуга его не поднял, и никто его не поднял. И если
вдуматься, может быть, по этой причине случилось все, что с нами случилось.
Но по этой же причине Гагарин первым прорвался в космос!
-- Да я вижу, вы философ.
-- Все Думающие о России -- философы. Но вот вам эпизод из жизни одного
нашего истинного философа. Он объясняет некоторую нашу космичность.
Когда-то наш философ был женат. Но жена его спуталась с одним из его
учеников. Узнав об этом, философ воскликнул в сердцах: "Тьфу, сволочь!
Какого собеседника ты меня лишила!"
Жена его, потрясенная столь высокой оценкой философом своего ученика,
ушла к этому ученику совсем. С тех пор наш философ жил один, тайно ликуя:
хороший собеседник исчез, но при этом освободил его от очень плохой
собеседницы. Разница в пользу философа. {552}
Итак, он жил один. Но как-то он заболел. И одна одинокая женщина, его
знакомая, позвонила ему. Узнав, что он болен, она предложила свои услуги:
приехать, приготовить еду, сходить за лекарствами, постирать. Философ
подумал, подумал и отказался. "Почему?" -- удивилась женщина. "Видишь ли, --
отвечал философ, -- если ты приедешь и будешь ухаживать за мной, это значит,
когда ты заболеешь, я тоже должен приехать и ухаживать за тобой. А это
отвлекает мою мысль. Болезнь мне не страшна. Страдание только обостряет мою
мысль". "А сострадание?" -- спросила одинокая женщина. "Сострадание
человечеству тоже обостряет мою мысль, -- признался философ и честно
добавил: -- а сострадать отдельному человеку я еще не пробовал".
Мы слишком космичны. Отсюда наши беды. Обрабатывать свой виноградник --
не наша философия. А вот вырастить виноградник в тундре -- это нам
интересно.
В это время к ним вкрадчивой походкой приближается какой-то человек.
Наклоняется.
-- Ребята, девочек хотите? Как раз их две. Из балетной школы. Конфетки!
-- А где они?
-- У меня в машине.
-- Они блондинки или брюнетки?
-- Одна блондинка. А другая брюнетка. Сразу выбирайте!
-- А сколько это будет стоить?
-- По двести долларов с головы.
-- Дороговатые у вас девочки.
-- Зато двадцатилетки.
-- Для балетной школы перестарки.
-- Они давно окончили балетную школу. А что дорого... Опять же швейцару
заплати, администратору заплати, девочкам заплати, и я хочу немного
заработать. Номер для вас бесплатно.
-- Но как же мы, солидные люди, в одном номере будем с двумя девочками?
Он будет кувыркаться с ней в постели, а я что, следить буду за ним?
-- Зачем следить? Сами кувыркайтесь. Номер двуспальный.
-- Я так не могу. Это что же: на старт! внимание! марш! Кто быстрей!
-- А второй номер на два часа стоит еще пятьдесят долларов. Если
можете, приплатите. {553}
-- Зачем мне на два часа? Что я, черепаха, что ли? Часа вполне
достаточно!
-- Но они меньше, чем за пятьдесят долларов, не сдают номер. А вы
можете там находиться хоть десять минут.
-- Нет, такое не пойдет. Так как же нам быть в одном номере?
-- Раз уж вы такой чистюля, идите со своей девушкой в ванную комнату,
пока он со своей девушкой накувыркается. А потом они пойдут в ванную, а вы
кувыркайтесь.
-- А что же нам делать, пока он будет кувыркаться?
-- Ждать. Или, знаете, некоторые любят под душем. Дело вкуса.
-- Ну, нет, я еще не дельфин!
-- Ну, тогда ждите, пока они накувыркаются.
-- Что же, она потом голая мимо меня пройдет в ванную? Неприлично.
-- Впервые вижу такого капризного клиента! При этом учтите, девочек
можно и не угощать. На ваше усмотрение.
-- Как так не угощать? Они ведь могут обидеться.
-- Нет, они не обидчивые, веселые девушки. Только после постели
обязательно душ. И они уходят. Чистоплотные девушки.
-- Правда, чистоплотные?
-- Очень. Можете не угощать, но душ после постели обязательно.
-- А до постели?
-- Прикажите -- примут.
-- Нет, нет, я не могу. Я люблю свою жену и верен ей.
-- Мы не только любим своих жен и верны им! Я к тому же еще верен его
жене! А он верен моей жене!
-- Как так? Я ничего не понимаю.
-- Думать, думать надо. Не думать -- грех.
-- Но если вы верны своей жене, как же вы можете при этом быть верным
жене друга? А! У вас что -- семейная коммуна? Я что-то слыхал про такое. Тем
более вам не привыкать кувыркаться друг у друга на глазах!
-- Никакой коммуны. Каждый живет со своей женой, но при этом верен жене
друга.
-- Постойте! Постойте! Этого же не может быть! Если верен жене друга,
значит, с ней живет. Как же при этом быть верным своей жене?
-- Каждый из нас верен жене друга, потому что не знает ее. Я не знаю
его жену, а он не знает мою. Потому -- мы верны им. {554}
-- Тьфу ты, голову мне заморочили! Я думал серьезным людям девочек
предложить! Пойду в бар, там люди посерьезней.
И молодой человек уходит.
-- Я думаю, он здесь быстро найдет клиентов.
-- Похоже... Кстати, говоря о тундре, вы напомнили мне то, что я хотел
у вас спросить. О московском бизнесмене вы мне рассказали. Но как обстоят
дела хотя бы с малым бизнесом в глубине России?
-- Как раз за развитием малого бизнеса я полгода назад наблюдал в
Краснодаре. Тоже российская глубинка.
Сидим в краснодарском аэропорту в отсеке, выходящем на летное поле.
Люди ждут объявления посадки на свой самолет. Возле урны, расположенной у
выхода налетное поле, несколько человек курят.
Объявлена посадка на очередной самолет, и подъезжает автобус. Курящие
делают последние затяжки, чтобы выйти из помещения и сесть в автобус. В это
время откуда-то выныривает милиционер и подходит к ним: "Штраф. Здесь курить
нельзя". "А зачем урна? А где надпись, что курить нельзя?" -- протестуют
курящие. "Ничего не знаю. Штраф".
Дверь на летное поле распахивается, и люди проходят к автобусу.
Курившим явно на этот самолет. Они волнуются, торопливо достают деньги и
суют милиционеру. По двадцать тысяч. "Я вам сейчас выпишу квитанцию", --
говорит милиционер с олимпийским спокойствием. "Ради Бога, не надо
квитанции!" -- испуганно умоляют курившие. "Как хотите", -- милиционер
снисходительно берет у них деньги. Курильщики хватают свои вещи и бегут к
автобусу.
Снова водворяется тишина. Милиционер куда-то исчезает. Спешащие на
следующий рейс топчутся у выхода. Наиболее нетерпеливые начинают курить.
Объявляется посадка на следующий самолет, и подъезжает автобус. И тут вновь
откуда-то выныривает милиционер и подходит к курильщикам. Сцена повторяется.
"Я сейчас вам выпишу квитанции", -- миролюбиво объявляет милиционер. А люди
уже бегут к автобусу. "Только без квитанции", -- умоляют курильщики и суют
ему деньги. Милиционер снисходительно берет деньги. Курильщики хватают свои
вещи и бегут к автобусу. Милиционер снова исчезает.
Так повторялось четыре раза, пока мы сами не улетели. У милиционера
малый бизнес, основанный на знании людей, спешащих на самолет. Возможно, с
кем-то делится. С одной {555} стороны, гостеприимная урна у самого выхода на
летное поле, а с другой стороны -- никаких знаков, что можно или нельзя
курить. Как говорится: всюду жизнь!
-- А новые русские богачи помогают бедным?
-- Я слышал, что один миллионер проявил миллиосердие и подарил детскому
дому тысячу долларов.
-- Как вы оцениваете современное состояние России?
-- Даю медицинскую справку: галопирующий распад при вялотекущем
капитализме.
-- Да за вами надо записывать!
-- Мы в России не любим, чтобы за нами записывали. Наши Эккерманы имеют
привычку относить свои записи в КГБ. Да еще все так напутают в своих
записях, что ни КГБ, ни вызванный автор не могут разобраться. После чего
автора, а почему-то не путаника, сажали в психушку.
-- Я вижу -- несмотря на тяжелое положение страны, вы не теряете
чувства юмора.
-- Чтобы выжить в гибельных обстоятельствах, надо проявлять гибельную
веселость и распространять ее по всей стране. Я всегда говорил: если нечем
распилить свои цепи, плюй на них, может, проржавеют.
-- Я часто задумываюсь над одним вопросом и оказываюсь в тупике.
Предположим, бессовестный человек совершает бессовестный поступок. Его судят
и сажают в тюрьму. Но ведь с философской точки зрения это абсурд! Раз
человек бессовестный, он, совершая бессовестный поступок, не ведал, что
творил. Как же его за это можно сажать в тюрьму?
-- Ваше рассуждение кажется логичным только на первый взгляд. Безумпция
невиновности! Абсолютно бессовестных людей не бывает. Самый бессовестный
человек не бывает настолько бессовестным, чтобы в глубине души не знать о
своей бессовестности. Поэтому суд над ним справедлив.
-- Что больше в России сейчас ценится, совесть или честь?
-- Для думающей России -- совесть, а для ворующей России -- честь.
-- Почему?
-- Честь -- последний человек в свите совести, но он делается первым,
когда совесть дает задний ход. Честь -- совесть картежника. Скажем,
уголовник убил уголовника за то, что тот в каком-то деле его обманул и
недодал денег. На самом деле не в деньгах дело. Самая глубинная причина
убийства -- задетая честь. {556}
В России сейчас бесчестные люди бесконечно судятся друг с другом,
отстаивая свою сомнительную честь. И ни у одного судьи не хватает воли
встать и сказать: "Суд отменяется по причине отсутствия предмета спора".
Христос все время говорит нам о совести и никогда -- о чести. Меня вот
что волнует. Допустим, в России после нашего смутного времени укрепится
правовое государство. Будут развиваться и развиваться законы, по которым
человек должен жить. Но не приводит ли бесконечное развитие законов к
постепенному усыханию совести?
Человек живет преимущественным пафосом общества. Сейчас в России
преимущественный пафос жизни -- беззаконие. Но вот закон победил, и
преимущественным пафосом жизни становится подчинение законам. Но,
воцарившись в обществе -- как главный пафос жизни, -- закон не вытесняет ли
совесть?
-- Да, вы в чем-то правы. У нас в Америке, знаете, кто самые
бессовестные люди? Это юристы, законники. Если попадешь к ним в лапы, они
так ловко будут манипулировать законами, что оберут тебя до последнего
цента. Не дай Бог попасть к ним в лапы.
-- Это само собой, но я говорю о более широкой вещи. Если закон
становится преимущественным пафосом жизни, совесть хиреет. Но как бы ни были
развиты законы, всегда были, есть и будут случаи в жизни, где человек должен
действовать, согласуясь с совестью. Но как же ему действовать, согласуясь с
совестью, когда она у него усохла? И усохла именно потому, что хорошо
развились законы и человек привык себя ограничивать только законом?
-- Да, сложный вопрос. Видимо, надо, чтобы и законы, и совесть
развивались параллельно. Но та драма, о которой вы говорите, -- дело
далекого будущего. В России, как я понимаю, сейчас актуально закрепить
демократические законы, чтобы они действовали. А то, о чем вы говорите, дело
далекого будущего. Считается, что культура развивает совесть. Что вы думаете
о ее роли?
-- Холодно в мире, холодно! Я говорю культуре: "Согрей меня или я
напьюсь!"
-- А она что отвечает?
-- Она отвечает: "Ах, ты так ставишь вопрос? Будет тепло!" Всерьез
говоря, или книга будет греть человека, или человек будет греться над
костром из книг. Третьего не дано! {557}
-- Тогда поговорим о литературе. Я преподаю русскую литературу в
университете. Что вы думаете о русской литературе советского периода?
-- Я считаю, что вся советская литература имеет два направления. Первое
-- это литература идеологов, их детей и внуков. Второе направление -- это
литература жертв идеологии, их детей и внуков. Второе направление полностью
победило первое. Но были и перебежчики с обеих сторон.
-- А что вы думаете о Шолохове и романе "Тихий Дон"? Я прочел горы
литературы об этом, но только окончательно запутался.
-- Шолохова не было, но он мог быть.
-- Загадочный ответ.
-- Зато не ловится.
-- Но все-таки он написал "Тихий Дон" или кто-нибудь другой?
-- Это сейчас в России самый острый политический вопрос. Я на него могу
ответить только в присутствии своего адвоката.
-- Но я даю вам слово джентльмена, что никогда, нигде не буду ссылаться
на вас.
-- Хорошо. Я вам верю. У меня одно доказательство -- психология
пишущего. Это совершенно невозможно подделать. Читая "Тихий Дон",
чувствуешь, что его писал отнюдь не молодой человек. Его писал очень сильный
и очень усталый от жизни человек, которому не менее сорока лет. Защитникам
авторства Шолохова надо было бы прибавить ему лет двадцать, тогда их позиция
была бы более убедительна.
-- Интересное доказательство. Но оно единственное у вас?
-- Да.
-- Но одного этого доказательства, мне кажется, маловато.
-- А вы знаете, что обилие доказательств правдивости того или иного
случая как раз может быть доказательством его лживости.
-- Как это?
-- Вот вам пример из жизни. Я о нем узнал от моего знакомого
следователя. Очень умный человек. Произошло убийство. Ни единого свидетеля
не оказалось. Мой следователь по каким-то своим соображениям заподозрил
одного человека, назовем его Иванов, и арестовал его. И вдруг начали
приходить письма, отдельные и коллективные, что Иванов честный человек, он
ни в чем не виноват. При этом об убийстве и аресте Иванова {558} ничего не
было в газетах. Письма приходили не только из Москвы, но и из других
городов. Во всех письмах говорилось, что Иванов никак не мог убить человека.
И тогда следователь окончательно уверился, что именно Иванов убийца. И
Иванов, в конце концов, сознался, что он убийца и член шайки, которая своими
письмами пыталась его спасти. Следователь понял, что честного человека
столько людей не защищают. Как видите, обилие доказательств, что он честный
человек, привело к доказательству, что Иванов убийца.
-- Оригинально, оригинально. Я об этом случае расскажу моему другу,
американскому юристу. Но продолжим разговор о литературе. Я понимаю, что
Пушкин великий поэт. Я даже признаю, что он выше Байрона. Но нет ли
странного преувеличения, культа Пушкина в России?
-- Никакого преувеличения, уверяю вас! Мы все еще живы благодаря
Пушкину. От Пушкина струится столько добра, что каждый россиянин, читавший и
понимавший Пушкина, убеждается: раз Пушкин жил в России, значит, Россию ждет
что-то хорошее. Иначе появление Пушкина в России было бы необъяснимо. Я
очень рад, что вы Пушкина ставите выше Байрона. Я давно так считаю.
-- В таком случае, назовите лучшее произведение Байрона.
-- Думаю -- "Дон Жуан".
-- Абсолютно точно. Но "Евгений Онегин" выше "Дон Жуана". Я как
англосакс это утверждаю.
-- Это делает честь вашему вкусу. В "Евгении Онегине" даже ошибки
очаровательны.
-- А разве там есть ошибки? Никогда об этом не читал и сам не замечал.
-- Есть. Например, в первой главе Пушкин дважды пишет, что Онегин
создавал чудные эпиграммы. "И возбуждал улыбку дам огнем нежданных эпиграмм"
и так далее. Но в той же главе он пишет об Онегине -- "Не мог он ямба от
хорея, как мы ни бились, отличить". Это противоречие. Милое противоречие.
Кстати, "милый" -- любимое слово Пушкина. Но ведь понимание техники того,
как один поэтический размер отличается от другого, намного проще умения
писать блестящие эпиграммы. Так в чем же дело? В первой главе Пушкин еще
только нащупывает образ Евгения Онегина, он ему еще не совсем ясен. И Пушкин
иногда невольно придает ему свои черты. Блестящие эпиграммы -- это дело
самого Пушкина. А Онегин как раз {559} мог не уметь отличить ямба от хорея.
Не потому, что туп, а потому, что его охлажденный ум не может
сосредоточиться на таких пустяках. "Огнем нежданных эпиграмм". Огонь --
свойство самого Пушкина, а не Онегина. Первая глава "Евгения Онегина" еще
заражает нас необыкновенной внутренней радостью самого поэта. Откуда эта
радость? Впервые гений Пушкина вышел на замысел, равный его гению. И эту
радость он скрыть не может и не хочет.
-- В ваших рассуждениях много оригинального, хотя писанием эпиграмм в
те времена увлекались многие люди. Почему бы вам не попросить какое-нибудь
издательство опубликовать ваши мысли?
-- У нас в России говорят: просить и ждать хуже всего. Для меня просить
настолько хуже, чем ждать, что я готов столько ждать, чтобы просить стало
поздно. Не дождутся моей просьбы. В России можно только что-нибудь
выклянчить или выгрызть. А это недостойно для Думающего о России.
-- Ну, хорошо. От Пушкина как раз уместно перейти к теме любви. Что вы
думаете об этом загадочном чувстве, которое Пушкин неустанно воспевал?
-- Да, все тексты Пушкина, впрочем, как и Льва Толстого, плавают в
спермическом бульоне. Для меня самое загадочное в любви -- это то, что
непонятно: отчего она возникает и почему она вдруг исчезает.
Во времена студенчества я безумно был влюблен в одну девушку из нашего
института. Наконец она разделила мое чувство. Родители ее были в заграничной
командировке, она одна жила в трехкомнатной квартире. Нам никто не мешал
любить! Мы ходили, клейкие от медового месяца. Она жила на втором этаже.
Однажды после театра приходим к ее дому, и вдруг она обнаруживает, что
забыла на столе ключ от входа в подъезд. Что делать? Будить соседей
неудобно. Ночь пропадает! Но я не дал ей пропасть! Цепляясь за карниз и за
всякие выступы кирпичного дома, я докарабкался до ее окна, пролез через
форточку в квартиру, взял ключ со стола, спустился и открыл входную дверь.
Еще через месяц опять возвращаемся вечером домой, и она опять забыла
ключ от входной двери. Я решил повторить свой небольшой подвиг. Но что за
черт! Я никак не могу доползти до второго этажа. Руки срываются и срываются,
когда я пытаюсь ухватиться за мокрые выступы в стене. Пришлось будить
соседей, и они нам открыли дверь. Ключи от английского замка ее {560}
квартиры она никогда не забывала. А я все никак не пойму: почему месяц назад
я вдохновенно докарабкался до ее окна, а сейчас не смог. И только потом я
понял, в чем дело. Оказывается, я ее разлюбил. Когда я второй раз попытался
долезть до ее окна, мускулы мне отказали. Они уже знали, что я не люблю, а я
еще не знал. Вот, оказывается, как бывает! Мускулы уже знали, что не люблю,
а разум не знал.
-- Чем же закончился ваш роман?
-- Она вышла замуж за другого студента, моего однокурсника. Я имел
глупость рассказать ему о ее рассеянности и о том, как я через форточку влез
в ее квартиру и достал ключ.
Этот студент, над которым мы всегда посмеивались, оказался весьма
непрост. Во время экзаменационной сессии он от волнения почти беспрерывно
ел. И чем хуже сдавал сессию, тем больше ел. К концу сессии он обычно сильно
округлялся. "Ну что, килограммов на пять сдал сессию?" -- шутливо спрашивали
мы у него. Смеясь над глупцом, всегда помни: в шашки он играет лучше тебя.
И вот этот простак всех перехитрил. Однажды во время лекции он попросил
мою подружку показать ему ключ от входной двери. Она показала ему, ничего не
подозревая. А у него к этому времени был готов хорошо обмятый хлебный мякиш.
Он мгновенно отпечатал ключ на этом мякише и вернул ей. Учитывая его аппетит
и бедность, он пошел на некоторую жертву. Этот хлебный мякиш он отдал
какому-то слесарю, и тот ему изготовил новенький ключ. И этот ключ он
аккуратно носил в кармане.
Однажды он провожал ее домой и, когда они дошли до дверей ее дома, он
вытащил этот ключ из кармана и, к ее немому изумлению, открыл входную дверь.
"Откуда у тебя этот ключ?" -- спросила она. "Ты же мне показывала свой ключ,
вот я и сделал такой же!"
Потрясенная его талантом, она вышла за него замуж. Больше она не
заботилась о ключе от входных дверей, он его всегда держал в кармане. Но тут
из-за границы приехали ее родители. Произошел скандал. Они выгнали этого
бедного студента. И он, уходя от них, забрал с собой второй ключ, как
единственную свою вещь в квартире.
Родители ее, с некоторым опозданием узнав об этом и боясь, что он будет
приходить к их дочери в их отсутствие, и стараясь в дальнейшем сохранять
невинность дочки, затребовали ключ обратно. Но он заломил за него такую
цену, что родители, было, {561} решили вообще сменить замок от входной
двери. Однако после зрелых размышлений, поняв, сколько ключей им придется
заказать для остальных жильцов, впали в некоторую прострацию. Но мысль
сохранять в дальнейшем невинность дочки, в конце концов, победила, и они
выкупили этот ключ.
Кстати, была веселая студенческая попойка по поводу возвращения ключа,
куда и меня этот студент пригласил. При этом он делал вид, что все предвидел
заранее и заказал этот ключ, якобы зная, что родители его выгонят, но будут
вынуждены выкупить ключ по назначенной им цене.
-- А что, может быть, так оно и было. Он, вероятно, стал новым русским?
-- К сожалению, я его потерял из виду. Возможно, он сейчас стал
банкиром, сменил фамилию, сделал пластическую операцию, чтобы я,
соединившись с ее родителями, не подал на него в суд за нанесение мне
морального ущерба и последующего шантажа родителей при помощи ключа. У нас
это сейчас модный бизнес. Один богатый человек подает на другого богатого
человека в суд за нанесение ему морального ущерба. Как только он выигрывает
этот суд, проигравшая сторона немедленно подает на него в суд за нанесение
ей морального ущерба путем вызова в суд и тем более оскорбительного выигрыша
дела.
-- И суд принимает такие дела?
-- Еще бы! Единственная тонкость заключается в том, что помещение суда
и сам судья должны быть другими.
-- Почему?
-- Не может же один и тот же судья брать взятки с обеих сторон по
одному и тому же поводу. Судья тоже дает зарабатывать своим коллегам.
-- Но как же вы можете подать на него в суд, когда сами принимали
участие в студенческой попойке? Он же найдет свидетелей!
-- Очень просто. Я скажу на суде, что тогда мне было всего двадцать лет
и я по незрелости не понимал, что мне нанесен моральный ущерб. Не понимал и
не понимаю! Но я это вам говорю.
-- История с вашей девушкой забавна. Но такое и в Америке бывает. Не
можете ли вы что-нибудь рассказать о более глубинном характере русской
женщины.
-- Кому как не мне, Думающему о России, знать глубинные тайны русской
женщины. Вот история одной из них. {562}
Все это началось в конце двадцатых годов. Она была из хорошей
интеллигентной семьи, которая относилась к советской власти примерно как к
победившей чуме.
И вдруг их единственная дочь-красавица влюбляется в лихого большевика.
Влюбилась -- и все! Родители всеми силами пытались удержать ее от
замужества, но она вырвалась и порвала навсегда с родителями, чтобы выйти за
него замуж. Он был, видимо, обстоятельный мужик, хотя и малообразованный, но
с бешеной энергией и хорошими организаторскими способностями. Он сделал
карьеру, стал директором завода.
Однако этот лихой большевик оказался еще более лихим выпивохой и
сердцеедом. Всю жизнь она боролась с его любовницами. Одних драла за косы,
других, войдя в союз с их мужьями, общими усилиями выволакивала из-под
своего богатыря. Иногда он уходил от нее, и тогда она обращалась в партком с
неизменной просьбой: "Верните мне моего мужа". И партком всегда возвращал
его, и он на некоторое время затихал. Потом начиналось все сначала. А у них
уже было двое детей. Но она его так любила, что все прощала. Однажды она
сидела на заводе в его кабинете и туда вдруг влетела не заметившая ее
молодая смазливая секретарша: "ЛЈник, ты что же..." -- обратилась она к ее
мужу. "Какой он тебе ЛЈник!" -- закричала она и швырнула в секретаршу графин
с водой. Но та увернулась, видимо, с привычной ловкостью. Скандал кое-как
удалось уладить.
И вдруг он тяжело заболел. В больнице она сама ухаживала за ним,
оставив детей соседям. Однажды, будучи без сознания, в бреду он пробормотал:
"Аннушка, любимая, единственная, спаси меня!"
И это ее потрясло. Ее звали Анна. И она наконец почувствовала себя
победительницей всех его любовниц! Значит, в глубине души он любил только ее
и в бреду обращался к ней! И она ему все окончательно простила: мол,
баловство! Радостная, счастливая, окрыленная, она не спала ночами, она
выходила его, поставила на ноги, и он снова стал ездить на свой завод.
А через некоторое время она узнает, что его последнюю любовницу тоже
зовут Анна. И она поняла, к кому он обращался! И тут она не выдержала! Сама
прогнала его из дому, оставшись с двумя детьми. Она все ему прощала наяву,
но измену в бреду не могла простить.
И кстати, сам он после этого покатился вниз. Она все-таки держала его в
каких-то рамках. А тут его пьянки-гулянки, {563} наконец, надоели парткому,
ему припомнили и жалобы жены и перевели его в рядовые инженеры.
После этого, то ли раскаиваясь, то ли потому, что его вторая Аннушка
мгновенно покинула его, когда он потерял пост директора, он стал приходить к
своей бывшей жене и, грохаясь на колени, умолял ее простить его и начать
новую жизнь. Но нет, сколько он ни просил, она не могла ему простить ту
измену в бреду!
Он окончательно рухнул, спился, а она поставила своих детей на ноги,
день и ночь, тайно от фининспекторов обшивая своих знакомых и их друзей. С
какой радостью ее любимые родители теперь, когда она прогнала его, приняли
бы ее в свои объятия. Но, увы, о том, что случилось, она могла рассказать им
только на их могилах!
-- Да, вот это история. Значит, все прощала, но бред его не могла
простить. А что, если он в бреду и в самом деле звал именно ее, жену?
-- Нет, конечно. Тут нашла коса на камень! Там есть еще много
подробностей. Эта вторая Аннушка во время гулянок заставляла его становиться
на четвереньки и лихо ездила на лихом большевике!
-- Однако, я вижу, нравы у вас довольно свободные. А та ваша девушка,
студентка, была феминисткой?
-- Да что вы! Она и слова такого не слыхала! Феминизм -- это половой
сальеризм. Кстати, год назад я в Москве познакомился с одним американским
социологом. Большой чудак! У нас с ним был бизнес.
-- Какой бизнес?
-- Я вам напоминаю, что о своем бизнесе я вам расскажу в конце нашей
беседы. Так вот. Идем мы с ним по улице. Он так же, как вы, хорошо говорил
по-русски.
-- А кстати, вы знаете английский?
-- Я знаю английский настолько, что англичане в моем присутствии не
могут меня обмануть. Но и я их не могу обмануть на английском языке. Высшее
знание языка -- это умение правдоподобно обманывать на этом языке.
Так вот, значит, идем мы с ним по тротуару одного из московских
переулков. Впереди нас какая-то пара пожилых людей бродяжьего вида. Они
ругаются. Через некоторое время мужчина, видимо исчерпав словесные
аргументы, начинает лупить женщину. Я подбегаю к ним, а мой американец,
пытаясь удержать меня, кричит: "Не вмешивайтесь! Это некультурно!" {564}
Ничего себе некультурно, когда мужик бьет бабу, хотя она и пытается
отбиваться. Я подскочил, схватил его за руки и крепко держу: "Подлец! Как
можно бить женщину?!"
Он вырывается, кроет меня матом. Я продолжаю его крепко держать. И
вдруг несколько увесистых ударов обрушиваются на мой затылок. Это женщина
стала лупить меня, приговаривая: "Муж с женой спорят! Третий лишний!"
Я его отпустил, и они, перестав драться, пошли дальше. Оба полупьяные,
я это чувствую по запаху. Но он оценил, что она за него вступилась.
"Вот видишь, -- говорит мой американец, -- я тебя предупреждал. Я сразу
понял, что она феминистка". "Какая она феминистка, -- говорю, -- это просто
пьяные бродяги". "Феминистка, феминистка, -- утверждает он, -- настоящие
феминистки и бродяжничаньем занимаются. У них принцип: ничто мужское нам не
чуждо". "Да какая она феминистка, -- пытаюсь я достучаться до здравого
смысла, -- у них у обоих похмельное раздражение. Вот они и подрались. У
мужчины, который, вероятно, больше выпил, было большее похмельное
раздражение. Он и пустил первым в ход кулаки". "Феминистка, -- настаивает
он, -- я феминисток за километр узнаю. Она как феминистка и в выпивке
старалась не отставать от мужа". "Да при чем тут феминизм, -- кричу я уже,
-- они просто пьяницы!" "Россия -- родина феминизма, -- объясняет он мне, --
я по этому поводу и приехал сюда. Роюсь в архивах. Хочу написать большую
работу об этом". "Какая там еще Россия -- родина феминизма, -- отвечаю я
ему, -- у нас своих проблем по горло хватает". "Россия -- родина феминизма,
-- повторяет он, -- и вы можете этим гордиться! Екатерина Великая была
феминисткой, знаменитая Керн была феминисткой, жена Чернышевского была
феминисткой, даже возлюбленная Ленина, Инесса Арманд, была феминисткой". "У
вас получается, что ни шлюха -- то феминистка", -- говорю. "Ничего
подобного, -- отвечает он, -- принципиальная разница. Вольные отношения с
мужчинами у них следствие феминизма, а не феминизм -- следствие вольных
отношений. Совсем другая причинно-следственная связь! Да вы знаете, что
Февральская революция, в сущности, была феминистической революцией?! А
Октябрьская революция была контрреволюцией мужского шовинизма! Это мое
открытие, и я его никому не отдам. Готовлю большую работу". {565}
Я с ума схожу. "Да почему Февральская революция была феминистической?!"
-- кричу. "Правительство Керенского и сам Керенский были феминистами, --
продолжает он, -- тут много тонкостей, еще не известных вам. Но вы же
знаете, что от речей Керенского дамы приходили в неистовство. Иногда даже
падали в обморок от восторга. Вы же знаете, что только женский батальон
пытался защитить Зимний дворец. Неужели это случайно? Подумайте сами --
законное правительство защищает только женский батальон! И даже легенда, что
Керенский бежал из Зимнего дворца в женской одежде, подтверждает мою мысль.
Но Россия была слишком патриархальной страной. И мужской шовинизм победил.
Однако феминистические настроения были еще настолько сильны, что Ленин
вынужден был бросить лозунг: "Кухарку научим управлять государством!". "Да
что вы говорите, -- пытаюсь я его переубедить, -- Ленин хотел сказать, что
простой, безграмотный человек может управлять государством. Что и
случилось!" "Нет, -- отвечает он, -- Ленину надо было утихомирить
феминисток. Иначе бы он сказал: "И повара научим управлять государством!"
Первым Ленина раскусила Инесса Арманд. Она поняла, что Ленин говорит одно, а
делает совсем другое. На этом основан их трагический разрыв и впоследствии
загадочная смерть Инессы Арманд".
Забавный чудак. Мы весь вечер спорили, иногда взбадриваясь выпивкой. Я
его проводил до его, кстати, скромной гостиницы, когда уже было далеко за
полночь. Дверь в гостинице была заперта. И он вдруг с такой яростью руками и
ногами стал барабанить в дверь, что я понял -- несмотря на увлечение
феминизмом, а нем еще слишком сильно мужское начало. Я даже испугался, что
получится политический скандал, и я первый как Думающий о России от этого
пострадаю. Но ничего. Обошлось. Сонный швейцар открыл дверь и впустил его.
-- Да, у нас в Америке феминизм иногда принимает безобразные формы. Но
Америка всегда была слишком мужской страной. Кстати, вы бывали в Америке?
-- Да, я был в Америке.
-- Что вас больше всего удивило в Америке?
-- Америка меня больше всего удивила еще до того, как моя нога ступила
на ее землю. В одном европейском аэропорту жду самолета в Америку. Рядом со
мной большая группа американских старушек. Они возвращаются домой. Одна из
них неустанно что-то рассказывает, а остальные хохочут. При этом одна из
{566} старушек особенно громко хохочет, выхохатываясь из общего хохота.
Потом она, не переставая хохотать, садится рядом со мной на скамейку. В
брюках. На вид крепкая восьмидесятилетняя старушка. Закуривает и, лихо
поставив одну ногу на скамейку, продолжает прислушиваться к рассказу,
перехохатывая остальных. Поза со вздетой на скамейку ногой -- вульгарна. Но
какой жизненной силой веет от нее! Старушка-хохотушка! Закроешь глаза --
расшалившиеся студентки! Откроешь -- вздрогнешь! Скажите, это старушки так
хохочут, потому что за ними могучая страна, или страна могуча, потому что
там старушки могут так хохотать?
-- Боюсь, что эти старушки-хохотушки загубят Америку. От нечего делать
они во все вмешиваются. Смешливость не столько признак чувства юмора,
сколько признак здоровья. А что в самой Америке вас больше всего удивило?
-- Больше всего в Америке меня удивило то, что американцы с такой
жадностью пожирают лед, как будто они мстят всем айсбергам за гибель
"Титаника"!
-- Да, мы, американцы, любим лед. Для нас лед даже средство гигиены,
как для старушки Европы кипяток. А чем еще вас удивила Америка?
-- Чуть не забыл самое главное. В Америке я встретил человека, в
прошлом Думавшего о России, а теперь превратившегося в Думающего об Америке.
Любопытная метаморфоза.
В Нью-Йорке я несколько дней жил у своих друзей. К ним в гости пришел
известный в прошлом русский диссидент, неоднократно выступавший у нас с
протестами по поводу нарушения властями собственных законов. Его посадили.
Но он и в тюрьме продолжал отстаивать права заключенных, которые нарушались.
За это он был неоднократно бит стражниками и неоднократно зашвыривался в
карцер. И, наконец, его выслали из страны,
Он вошел в квартиру с овчаркой. Среднего роста, яростно-веселый крепыш.
Прекрасно говорит по-английски.
Когда-то в России, находясь в какой-то провинциальной тюрьме, он
ухитрился дозвониться в Москву своим друзьям. У нас заключенным не разрешают
пользоваться телефоном. Потрясенные друзья решили, что он бежал из тюрьмы и
этим звонком выдаст место своего пребывания. Но он звонил из тюрьмы. Как он
это сделал, было непонятно и по российским условиям абсолютно фантастично.
Может быть, думаю я, во время {567} допроса следователь вышел из кабинета, а
он воспользовался его телефоном. Не знаю. Сам он не стал объяснять, как
именно он оказался у телефона, только мимоходом сообщил, что нужно было
знать код, при помощи которого соединяют с Москвой, и подделать голос под
голос начальника тюрьмы, чтобы телефонистка ни о чем не догадалась и
соединила его с Москвой. Так оно и получилось. После этого звонка в тюрьме
произошел великий переполох, некоторых работников выгнали, а его самого
заслали в один из самых суровых сибирских лагерей. "Зачем тебе овчарка?" --
спросил я у него. "В Нью-Йорке, -- отвечал он весело, -- овчарка незаменимый
друг. Недавно прохожу по одной глухой улице. Смотрю, на спинке скамьи,
стоящей перед сквером, сидит негр и пьет пиво из банки. Выпил пиво и бросил
банку прямо на тротуар, хотя урна рядом. А я терпеть не могу, когда
нарушается порядок". "А ну, подыми банку и положи ее в урну", -- говорю ему.
А он презрительно скалится и ничего не отвечает. Несколько раз повторяю ему,
а он продолжает презрительно скалиться. "Джим, возьми его!" -- крикнул я и
отпустил собаку. Она прыгнула на него, но он с необыкновенной ловкостью
перевернулся и упал на плотные кусты сквера по ту сторону ограды.
Собака тык-мык, не знает, как взять негра. (Почему она прямо не
последовала за негром, он не стал объяснять. Возможно, следя за порядками в
Америке, он приучил собаку к тому, что ограду перелезать нельзя.) Собака
сначала заметалась, но потом побежала вдоль ограды, нашла вход в сквер и
выбежала на негра. Но покамест она добежала до него, он вновь взгромоздился
на спинку скамьи. Собака выбежала из сквера, долетела до негра и прыгнула.
Но он опять успел перевернуться и рухнуть на кусты сквера. Собака опять
побежала к выходу. И так несколько раз.
"Что вы делаете! -- вдруг закричала какая-то сердобольная американка,
оказавшаяся рядом. -- Вы травите негра собакой! Я позвоню в полицию!" Я
показал ей на банку и объяснил, в чем дело. "Безобразие, -- кричит она, -- я
сейчас позвоню в полицию!" "А я сейчас спрошу у Джима, как он к этому
относится", -- отвечаю я. Я посмотрел на Джима, после чего Джим внимательно
посмотрел на женщину. Женщина испугалась и пошла дальше.
Собака снова взялась за негра. На этот раз, пока она бежала в сквер,
негр выскочил на улицу, поднял банку из-под пива и зашвырнул ее в урну.
Скорбно уселся на спинку скамьи. В глазах {568} тысячелетняя тоска. Но
порядок был восстановлен, и я против него больше ничего не имел.
Я надел на собаку поводок и пошел дальше. На другой день прохожу по той
же улице и вижу: несколько негров стоят за стеклянной дверью кафе. Среди них
мой. Показывает на меня и что-то говорит своим друзьям, таким же пьянчужкам.
Однако пока я не прошел с собакой, они не осмелились открыть дверь кафе. Был
бы я без своего верного Джима, неизбежно предстояла бы драка. Может быть,
пырнули бы ножом. А так не осмелились.
Так Думающий о России превратился в Думающего об Америке и наводящего в
ней порядок при помощи овчарки. Америка -- практичная страна. А нам,
Думающим о России, как-то и в голову не приходит заводить овчарок.
-- Пожалуй, ваш знакомый слишком активно наводит порядок в Америке. А
что вам больше всего понравилось в Америке?
-- Я заметил, что если где-нибудь в метро или в магазине случайно
останавливаешь взгляд на американце, он в ответ тебе дружелюбно улыбается. А
у нас, если на тебе кто-то случайно останавливает взгляд, ты внутренне
сжимаешься в ожидании хамства. Какая уж тут улыбка. Дьявольская разница.
Общее впечатление от Америки -- неряшливое благополучие. У нас -- нервная
нищета.
-- Оторвемся от политики. Лучше скажите, что думают Думающие о России о
природе женственности? Или они об этом не думают?
-- Думающие о России думают обо всем, что связано с будущим России. А
правильное понимание природы женственности имеет отношение к будущему
России.
Основа женской поэтичности -- робость. Женщина должна преувеличенно
бояться за судьбу своих близких, должна преувеличенно бояться темноты,
грозы, крыс, тараканов, плохих снов, тревожных предчувствий. Трепет робости
-- основа ее поэтичности. Татьяна, Лиза, где вы? Это возбуждает в мужчине
влечение к ней, мужество и чувство ответственности. Разве вы не замечали --
у мужей смелых женщин всегда растерянные лица. Нарушен баланс природы, хотя
сами они могут этого не понимать до конца своих дней. Они растерянны и от
этого делаются робкими, а их смелые жены от этого делаются еще смелей и
нахальней, от чего их мужья окончательно теряются. Беда стране, где слишком
много смелых женщин. Робкая женщина может быть героична, как ласточка,
защищающая своего птенца! {569}
Наш знаменитый поэт сказал о русской женщине: "Коня на скаку остановит,
в горящую избу войдет!" Робкая женщина как раз вбежит в горящую избу, спасая
своего ребенка. А смелая женщина, бросив своего ребенка, побежит коня на
скаку останавливать. А какого черта его останавливать! Кто тебя просил лезть
под коня! Конь -- мужское дело!
-- Хорошо, что вас не слышат наши феминистки. Они бы вас разорвали! Как
вы думаете, секс связан с душевной расположенностью партнеров друг к другу?
Я этот вопрос никак не могу решить. Иногда кажется -- связан, иногда -- нет.
-- Секс вообще никак не связан с душой. Я вам буду отвечать притчей.
Вот что рассказывал один мытарь. У него была добрая, верная, набожная жена.
Но она была некрасива. У этого неутомимого мытаря была также любовница.
Очень красивая, но со стервозным характером. Когда мытарь спал с женой, он
воображал на ее месте свою красивую любовницу, и это придавало ему
дополнительную пылкость.
Когда же он спал со своей стервозной красавицей, он пытался
представить, что у нее добрая, боголюбивая душа его жены. Но, к его
удивлению, он этого никак представить не мог, и на его пылкости это никак не
отражалось. Обо всем этом поведал мне сам мытарь. Из его опыта следует, что
чувственное воображение влияет на секс, а нравственное воображение никак не
влияет. Душа на секс не влияет. Точно так же наш ум не влияет на наш образ
мыслей.

@темы: Избранные работы

---

Цитата

Я понимаю, что раньше трава была зеленее, поезда поездатее, а жизнь лучше, но это не повод грызть ногти со сделанным мною маникюром!

@темы: Прочее

---

Бабочки

Розового цвета

img0.liveinternet.ru/images/attach/b/3/22/40/22...

img0.liveinternet.ru/images/attach/c/2/65/975/6...

mechta-mechta.narod.ru/59056_1024_768.jpg

s55.radikal.ru/i150/0901/78/50a4436531e7.png

i007.radikal.ru/0901/cf/ba1399649cac.png

megalife.com.ua/uploads/posts/2009-09/125320450...

Синего цвета

i044.radikal.ru/0802/8d/fc374c7eec6c.jpg

zaurbogov.ucoz.ru/_fr/0/3429773.jpg

www.amazanga-adventure.ru/IMG_9130inc.jpg

sebmem.files.wordpress.com/2010/04/ws_blue_butt...

img-novosib.fotki.yandex.ru/get/4913/113873932....

Желтого цвета

img-novosib.fotki.yandex.ru/get/5013/119528728....

fc03.deviantart.com/fs19/f/2007/244/d/f/Instant...

xmages.net/out.php/i413020_7.jpg

img-novosib.fotki.yandex.ru/get/3901/allanezame...

Разноцветные

img.megatorrents.kz/photos/110605171600340697_f...

grandwallpapers.net/photo/porhaushie-babochki-1...

www.stihi.ru/pics/2011/09/11/8260.jpg

Аватарки

avatarko.at.ua/_ph/8/2/138022987.gif

avatarko.at.ua/_ph/8/2/163521290.gif

avatarko.at.ua/_ph/8/2/77731826.gif

avushka.ru/Animals2/100235.gif

avushka.ru/Animals2/100239.gif

avushka.ru/Animals2/100253.gif

@темы: Прочее

---

Расшифровка слова

Любовь: Люди Богов Ведают

@темы: Заметки

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Эпилог: Глава 15 + примечания

Глава 15. ТАК КАК ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ВОСПРИНИМАТЬ РОССИЮ?
Умом Россию не понять,
Аршином Общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Ф. Тютчев

Русские обожают поговорить о том, какая особенная страна Россия — страна, не похожая ни на одну другую. Это раздражает многих иностранцев, ибо, по их мнению, такое отношение делает невозможным сознание в России хоть сколько-нибудь функционирующей демократии.

«Россия не особенная! Вы ничем не особеннее Украины! Почему у украинцев может быть демократия, а у вас нет?» — воскликнула как-то во время совместной командировки коллега из Швеции. «Ты делаешь типичную западноевропейскую ошибку, меряя Россию западной меркой. Мы не как вы, и никогда не станем, как вы! И мы, представьте себе, не хотим становиться, как вы!» — ответил русский телеоператор нашей финской телекомпании.

Моя коллега задала очень важный вопрос. Если можно построить (относительно) демократическое общество в Украине, почему это должно быть невозможно в России?

Я и не думаю, что это невозможно. Но это зависит от того, что хотят сами русские. А я не так уж уверена, что им хочется нашей западной демократии. Во всяком случае, похоже, что они в этом не уверены.

По этой-то причине нелегко решить, как же воспринимать Россию. С одной стороны, не хочется быть культурным расистом, считающим, что лишь избранные народы достойны демократии. С другой стороны, не хочется быть и в упор ничего не замечающим жителем Запада, уверенным, что наша система есть универсальное решение для любого общества, и остается только пожалеть страны и народы, не понимающие этого.

Одно, по крайней мере, является фактом: Россия не такая, как мы. Россия никогда не станет такой, как мы. И наши попытки понять Россию исключительно с нашей западной точки зрения никуда нас не приведут.

Многим западным наблюдателям осознание этого дается с трудом. Отчасти из-за прочно установившегося мнения о том, что в 1990-е годы Россия встала на путь демократии, от которого потом отказалась. Но также — и в первую очередь — из-за известного раздражения тем, что русские упорно отказываются принять наши ценности. Ведь, по нашему разумению, им следовало бы понять, что им во благо.

По моему мнению, западная демократия доказала, что она абсолютно свободный, самый эффективный и наиболее гуманный способ управлять обществом. Демократия обеспечивает благосостояние, динамику и формирует личности, которые учатся полагаться только на свои собственные силы. Я всей душой хочу, чтобы Россия пошла по этому пути. И я знаю многих русских, которые тоже так думают, — но их меньшинство.

Большинству русских не хочется никакой западной демократии. «Демократия» — бранное слово, которое в первую очередь ассоциируется с хаосом ельцинского правления. Олигархи тогда безнаказанно разворовывали государственное имущество, а общество было неустойчивым и непредсказуемым. Сейчас общество ельцинского переходного периода стабилизировалось в форме чего-то вроде мягкого авторитаризма. Для большинства простых людей стабильность важнее, чем ценности вроде свободы слова и личного выбора.

Такой результат достоин сожаления, но я не могу сказать, что не понимаю русских. Легко рассуждать о свободе и демократии тому, кто всю жизнь только наслаждался их плодами. У того, кто живет в обществе, где крутые повороты лишь ввергают людей в разного рода катастрофы, ощущения совсем другие.

Это не означает, что русские правы. Я считаю, что они ошибаются. Страшно жаль, что люди в России не хотят пройти трудный, тягостный, но необходимый путь и создать демократическое общество. Не общество, в котором всезнающий президент укрывает людей от опасностей своими крылами, но общество, в котором человек несет ответственность за свою жизнь. Многопартийная система, где разные силы борются за власть, но также и владеют сложным искусством компромиссов. Именно последнего качества всегда не хватало русскому обществу. И эта неспособность найти даже самый короткий общий знаменатель и вместе прийти к решениям, которые принесут пользу всем, есть и всегда будет обществу во вред.

Демократия — это процесс, а не готовое решение. Однако так ее понимают в России — готовое решение, опробованное в девяностые годы для того только, чтобы сделать вывод: «нам демократии не надо».

Люди предпочли вернуться в спокойное, хорошо знакомое авторитарное общество с понятным хозяином. Это упрощает ближайшее будущее, но грозит немалыми трудностями в перспективе, так как решение проблем откладывается. До тех пор, пока Россия будет оставаться государством одного человека, проблемы коррупции, застоя в экономике и отсутствия контроля над государственными органами решить не удастся.

И все-таки русские выбрали этот путь. Как журналист, я обязана быть критичной по отношению к тому, что я вижу. Но я и не могу работать в этой стране, постоянно задаваясь вопросом: почему они поступают не как мы? Почему они не такие, как мы?

Мы не хотим, чтобы русским нравился Путин. Но они упорствуют в своей любви. Мы считаем, что русским следовало бы устроить оранжевую революцию и свергнуть кремлевскую власть. Они же хотят сохранить нынешний режим ради спокойствия в обществе. Мы полагаем, что русским женщинам следовало бы побольше думать о равноправии и поменьше — о том, как угодить мужчинам. Но они держатся именно последнего.

Я не считаю, что отсутствие демократии в России следует одобрить только потому, что Россия — это Россия. Мыслить так по инерции не умнее, чем верить в то, что западные ценности суть мера всех вещей.

Но факт остается фактом: они мыслят не так, как мы. Они поступают не так, как мы. И моя работа заключается не в том, чтобы заставить их изменить мнение, а в том, чтобы попытаться понять, почему они думают так, как думают.

Это не означает, что Россия никогда не станет демократической. У России такие же возможности реформировать общество, как, например, у Украины, Грузии и Эстонии.

Но как бы то ни было, выбор оказался другим. Почему?

Если мы станем винить в создавшемся положении вещей Владимира Путина, это ни в малейшей степени не поможет нам понять Россию. Я сейчас намеренно говорю о Путине, хотя нынешний президент России — Дмитрий Медведев. Но именно Путин создал Россию, которую унаследовал Медведев. Медведев — дальнейшее продолжение режима Путина.

Запад обожает демонизировать Путина. Это дает более простую для понимания и удобную модель нашим попыткам осознать, почему Россия ведет себя так, как она себя ведет. Но даже если Россия — государство, которым управляет небольшая кучка власть имущих, то все равно люди поддерживают путинский режим по-настоящему. Большинство избирателей Путина проголосовали за него по искреннему убеждению. Конечно, отчасти такою следствие кремлевского контроля над СМИ, но это объясняет далеко не всё. Россия не Северная Корея, в России есть критически настроенные газеты и радиостанции.

Разница между Россией и странами вроде Бирмы и Кубы с этой точки зрения существенна. Это разница между совершенно закрытыми государствами и государствами переходными, которые, конечно, натравливают спецподразделения на демократических активистов, но, несмотря ни на что, позволяют гражданам путешествовать и пользоваться Интернетом в свое удовольствие.

Русские считают, что Путин хорош, ибо хотят иметь авторитарного руководителя, который сумеет поставить на место бюрократов и олигархов, или, по русскому выражению, ворьё. То, что де-факто при Путине бюрократов стало еще больше, а коррупция крепнет, отнюдь не умаляет его популярности. Непонятно — но это так.

Русские обожают Путина, потому что он не осуждает советскую историю. Коммунистический режим погубил по меньшей мере 120 миллионов человек: во время массового голода на Волге и в Украине, раскулачивания и насильственной коллективизации 1920-х годов, Большого террора, развязанного Сталиным в 1930-е годы. Не говоря уже об ужасающем количестве совершенно ненужных жертв во время Второй мировой войны, к которым привела некомпетентность руководства. Но многие русские все равно не хотят осуждать советское наследие. Удивительно — но это так.

Русские одобряют действия путинского правительства на внешнеполитической арене и бескомпромиссность Путина по отношению к США и НАТО. Под руководством Путина Россия проводит несоразмерно агрессивную политику насилия по отношению к маленьким соседним государствам вроде Грузии и Эстонии. Это в первую очередь повредило имиджу России за границей, но народ поддерживает политиков. Странно — но это так.

В то же время Путин вернул россиянам нечто, чего они лишились с крушением Советского Союза и без чего им потом пришлось жить. А именно — уверенность в себе. Гордость за свою страну. Понимание того, что Россия тоже может многим гордиться. Веру в будущее.

Борис Ельцин хотел покончить с прошлым, дистанцировавшись от советского наследия.

Я восхищаюсь Ельциным. Он был одним из немногих российских руководителей, отважившихся произнести правду и сказать все, как было: советская власть была страшным, жестоким террористическим режимом, который губил собственный народ и вдребезги разбил русскую культуру. Но такую правду немало русских воспринимают как выпад против них лично. Ведь это наша история, говорят многие. Они не желают или неспособны отделить критические суждения о советской власти от критики в адрес русского народа.

За подобным отношением стоит одно из сильнейших человеческих переживаний — оскорбленное чувство собственного достоинства. Многие русские не забыли унижения и позор, через которые им пришлось пройти после крушения коммунистического режима: огромная страна в хаосе, великая держава с многовековой историей — на коленях.

Путин с его сверхчутьем к мнению народа это понял. В то же время он российский патриот, для которого много значат такие традиционные русские ценности, как Церковь и семья. Поэтому путинская идеология состоит из удивительной смеси старинных русских обычаев и уважительно-апологетического отношения к Советскому Союзу.

Путин умело лавирует между этими двумя полюсами. Когда человек, назвавший крушение Советского Союза величайшей геополитической катастрофой в истории, в октябре 2007 года посещает службу в память о жертвах сталинского террора в подмосковном Бутово, это говорит о многом. Путин осведомлен о преступлениях коммунистического режима. Он тепло относится к Церкви, что при социализме было неслыханно. Но Путин отказывается осуждать советское прошлое, ибо он, подобно многим россиянам, ощущает его как частицу самого себя.


Один историк сказал, что знания Запада о России много обширнее, чем понимание этой страны Западом же. Я часто сталкиваюсь с этим феноменом: чем больше читаешь о России, тем больше ты озадачен и сбит с толку. Сложнее всего понять, как Россия за более чем тысячу лет смогла сохраниться и удержать свою колоссальную территорию. Время от времени царство то увеличивалось, то уменьшалось, но Россия и русская культура существуют тысячу двести лет — дольше, чем большинство подобных империй.

Мне не хочется признавать этого, но, может быть, русские, несмотря ни на что, правы? Может быть, «загадочная русская душа» существует на самом деле. Иначе как можно было пережить монгольское иго, царское самодержавие, советский террор, посткоммунистические беззаконие и хаос?

Глубокая, теплая, сильная и живая русская культура прошла через бесчисленные круги ада. Ее мучили, ломали, избивали и подвергали бесконечному систематическому разрушению. Но не сломили ее.

Русские и сами этого не понимают. Они собираются провести следующие тысячу двести лет в попытках понять свое собственное существование.

Безуспешных, разумеется.
Глава 16. У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Однажды июньским днем я совершала пробежку вдоль Москвы-реки; на мне были кроссовки, шорты и футболка. Было тепло и солнечно, почти душно. Единственное место, где в Москве можно побегать, — это парки или берег реки, на улицах бегать невозможно. Там слишком много машин, выхлопных газов и легкоранимых прохожих.

У причала напротив стадиона «Лужники» несколько мужчин с длинными удочками ловили рыбу. «Да у них что-то с головой, у этих русских, — подумала я. — Ловят рыбу в Москве-реке, где полно кишечных палочек».

Когда я приблизилась к рыбакам, один из них заметил меня. Он стоял, поглощенный любимым делом, залитый солнцем, веселый, окруженный друзьями. Все они собрались здесь вовсе не ради рыбалки, а ради общения. Мужчины уставились на молодую женщину, которая, раскрасневшись и отдуваясь, неслась, будто ей позарез нужно куда-то успеть, хотя перед нею все благословенное воскресенье. «Девушка, вы что, с ума сошли? — крикнул рыбак насмешливо, но дружелюбно, — Бегать по такой жаре! Куда торопитесь-то?»

Я побежала дальше, едва сдерживая желание от души расхохотаться.

Так-то, сама напросилась.
Примечания
1

Обстоятельства международной жизни в современном мире меняются: 17 сентября 2009 года президентом США Бараком Обамой было заявлено, что США отказываются от планов размещения противоракетного щита в Польше и Чехии. (Прим. ред.)
(обратно)
2

С середины 2009 года программа не выходит. (Прим. ред.)
(обратно)
3

Переосмысление своего исторического прошлого (нем.). (Прим. ред.)
(обратно)
4

Время, уделяемое родным и близким, любимому занятию (англ.). (Прим. перев.)
(обратно)
5

Всезнайка, умник (нем.). (Прим. перев.)

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 13 и 14

Глава 13. РУССКАЯ ПРАКТИЧНОСТЬ

У моей хорошей подруги Кати есть дача. Дача находится в Зеленогорске, бывших Териоках, на Карельском перешейке. Она стоит на заросшем холме, утопая в яблонях и сливовых деревьях, смородиновых кустах, цветах, которые никто не сажал, и высокой нестриженой траве. Домик выкрашен зеленым, окна с резными рамами, а неровный пол не внушает доверия — как на большинстве русских дач. Вокруг разбросано около пятидесяти других дач, все деревянные, с замысловатыми пристройками, без единого прямого угла, окруженные зелеными садами и маленькими четырехугольными делянками с картошкой и кабачками.

То есть все дачки, кроме новых, возведенных за последние пятнадцать лет. Эти дачи высотой в несколько этажей построены из камня или кирпича и окружены крепкими заборами с колючей проволокой, вместо выросшей сама по себе живой изгороди. За забором вы не найдете ни аккуратных деляночек, засаженных картошкой, кабачками и крыжовником, ни грядок с клубникой или луком. Здесь надлежит находиться бассейну и лужайкам с коротко подстриженной травой.

Катя не имеет ничего против того, чтобы устроить свою дачу так. Но этому не бывать, пока решения принимает ее папа Игорь. Дача — его царство, и здесь он занимается любимым делом — возится с машиной, починяет и ремонтирует.

В сарае, в гараже, в саду, на участке возле дома лежат они. Сокровища Игоря. Два-три десятка оконных стекол, из которых можно соорудить теплицы. Металлические прутья. Жестяные трубы. Обрезки досок. Раковины. Старые двери. Раскладушки. Пластмассовые тазы. Холодильники.

Эти предметы — гордость Игоря. Он сам собрал их в поте лица своего, в том числе роясь по помойкам и в брошенных домах. Особенно удачная находка — железная лестница, обнаруженная на старой военной базе. Лестница оказалась тяжким испытанием — она не влезла в машину, и Игорю пришлось транспортировать ее домой на двух велосипедах при помощи своего в высшей степени недовольного и сопротивляющегося зятя. Происходило все это ночью, так как Катин папа не был уверен, что забрать лестницу с военной базы действительно можно.

Металлолом Катин папа использует для своих строительных проектов. Их много, большинство — неоконченные. Удовольствие — в процессе, а не в результате. Так проводят на даче свои дни многие русские мужчины, то возясь с машиной, то принимаясь за новую полупостроенную теплицу, то за пристройку. Время от времени они заглядывают друг к другу на чашку чаю или на рюмочку водки.

Дача — мир русских мужчин. Здесь, вдали от назойливых баб, которые устанавливают порядки дома, они могут быть собой. В большинстве знакомых мне русских семей мужа редко можно застать дома в выходные, во всяком случае, не с апреля по октябрь. Он на даче. Жена проводит время с подружками или отправляется на юг — у мужа нет ни малейшей потребности мотаться туда-сюда. Он садится в «Волгу», едет на дачу и принимается мастерить что-нибудь в свое удовольствие — тихий, сосредоточенный и счастливый.

К сожалению, собирательство Игоря вредит миру в семье, ибо Катя — современная русская женщина и не желает собирать и хранить все подряд. Она бы предпочла иметь красивую дачу с аккуратно подстриженной лужайкой. Они с мужем и в самом деле построили рядом с дачей новый дом и провели туда водопровод и электричество, чтобы можно было и на даче жить нормально. Но собранное Игорем осталось на месте. «Папа все время притаскивает новый хлам. Этому конца не будет!» — говорит Катя.

Однажды она пригнала на дачу грузовик, чтобы избавиться от металлолома. Когда папа узнал об этом, он в ту же минуту ринулся на поиски своих сокровищ. Кое-что он спас, в том числе лестницу, которая, по счастью, не влезла в кузов.

Теперь почти вся семья перебралась в новый дом. Это замечательно, потому что старый дом можно использовать в качестве склада для собранного Игорем хлама.

«Дом надо снести, на его месте можно устроить газон!» — говорит Катя папе. Папа не отвечает. Он склонился над своей украинской «Таврией» и копается в ней. Машина бастует уже несколько недель, но Игорь отказывается позвать механика. Подобно большинству русских мужчин, он умеет починить автомобиль самостоятельно — ведь это старая советская машина, которую всякий русский старше сорока знает вдоль и поперек.

Возле «Таврии» припаркован «Лексус» зятя, символ той России, по дорогам которой Игорь с несколько насмешливой физиономией следует за своими детьми. Ему неинтересно ни ездить за границу, ни строить удобные дачи, ни покупать дорогие автомобили. А интересно ему собирать всякие пригодные вещи и делать из них что-нибудь полезное.

Конечно, это искусство начинает исчезать, но русские все еще великие мастера сделать что-то из ничего. Из старых пластиковых бутылок можно изготовить ковшики, жестянки обрезают и сажают в них цветы. Отслужившие свой срок отопительные батареи зарывают в землю и используют в качестве коврика возле входной двери. Старые морозилки отлично подходят для того, чтобы держать в них яблоки. Эта изобретательность отчетливо проявляется на дачах, где русские с особой охотой используют все, что попадется под руку.

На одном из российских телеканалов, Первом канале, даже есть передача, которая называется «Полезные советы». В ней рассказывается, какое употребление можно найти разным вещам. «Полезными советами» можно наслаждаться каждое утро перед новостями. Энтузиасты-ведущие объяснят, среди прочего, как утеплить окна при помощи пластиковых пакетов и выкроить из старого шланга ручки для сумки.

Способность смастерить что угодно из чего угодно, безусловно, осталась от социалистических времен, когда тотальный дефицит сделал русских невероятно находчивым и изобретательным народом. Русские вообще страшно практичны. Они практичны не по-фински, практичны в том, чтобы решать проблемы по мере их возникновения, не прибегая к окончательным, постоянным решениям. Русские дачи — хороший тому пример. Их никогда не достраивают до конца, и это дает возможность оформить их с большой фантазией. Всегда бывает забавно показывать русские дачи финским инженерам, которые с раскрытыми ртами инспектируют эти неправдоподобные, в финских глазах совершенно поразительные постройки — с безумными пропорциями и своеобразными пристройками.

Другой пример как раз автомобили. Лучшее свойство машины «Жигули», предмета всеобщего глумления, — это то, что любой нормальный российский мужик сумеет устранить обычные неполадки самостоятельно. Ведь автомобиль полностью механический, там нет никаких электронных тонкостей. У русских вообще редко опускаются руки, когда что-нибудь ломается, — они привыкли к неработающим вещам. Время от времени все приходится ремонтировать. Очень редко вещи ремонтируют основательно — например, в русской ванной может быть полно временных приспособлений, изобретенных хозяином.

Я часто думаю: в чем причина этого русского нежелания решить что-то окончательно? Оно проявляется во множестве ситуаций. Например, мои русские друзья не склонны назначать встречи заранее. Вместо того чтобы решить «встречаемся завтра в восемь вечера в „Пропаганде"», мы договариваемся «созвониться завтра после обеда и решить, где и когда мы встречаемся». Если о чем-то уже договорились, надо обязательно перезвонить в день встречи и еще раз уточнить, что договор в силе. Иначе может вдруг оказаться, что планы изменились, и тогда пеняй на себя, если явишься на встречу, не удостоверившись, что твой приятель или приятельница действительно свободны.

Это я могу объяснить себе только тем, что русские веками жили в обществе, где ни в чем нельзя быть уверенным и где резкие повороты есть часть повседневной жизни. Зачем основательно ремонтировать дом, если тебя в любой момент могут выкинуть из него? Зачем договариваться о встрече за целые сутки, если я могу завтра умереть?

Русский фатализм делает жизнь гораздо более гибкой и оставляет больше пространства для маневров. В общем и целом это практично: поскольку случиться может что угодно, не стоит ничего планировать заранее.

Русские даже путешествовать любят без какого-либо проработанного плана. Выражение «мы решим на месте» лучше всего описывает, что обычно бывает, когда едешь куда-нибудь с русскими друзьями. Они хотят просто отправиться в путь и посмотреть, как будут развиваться события. Тогда будет проще приспособить собственные планы к создавшимся обстоятельствам.

В профессиональном отношении надо держать ухо востро со всеми этими «мы решим на месте». Когда осенью 2006 года в Санкт-Петербурге хоронили Марию Федоровну — датскую принцессу Дагмар, я обнаружила, что опоздала с аккредитацией: погребение наложилось на другую командировку, которая не состоялась. Когда оказалось, что я все-таки могу попасть на погребение, я связалась с датским Министерством иностранных дел, которое моментально отрезвило меня. «Никаких шансов. Мест для прессы не осталось», — сообщили мне

Однако я добралась до Ирины, ответственной за связи с прессой в администрации Санкт-Петербурга. Она пообещала все устроить. «Приезжайте, и мы решим на месте», — сказала она.

Мы с оператором собрали оборудование и отправились в путь. Когда я явилась в пресс-центр, где, по словам Ирины, нас должна была ждать аккредитация, разверзлись врата ада. Найти Ирину оказалось невозможно. Пресс-центром руководила Ксения из российского Министерства культуры, и ее совершенно не интересовало, что кому наобещали какие-то придурки из Петербурга.

«Здесь я принимаю решения, и меня не волнует, о чем вы договорились с какой-то Ириной!» — орала Ксения. Я попросила ее обращаться ко мне в нормальном тоне, но она так и не убавила децибелы. Тогда я стала орать в ответ. Мы стояли, как два бойцовских петуха, и вопили друг на друга, пока Ксения не решила, что преподала мне хороший урок, и не повернулась ко мне спиной.

На следующее утро я получила нашу аккредитацию — и к тому же на лучших местах, отведенных для прессы.

Все-таки Ирина оказалась права: все решилось на месте. Но на это понадобился целый день звонков, отправки факсов и нижайших просьб. Ситуация, в которую я абсолютно не хотела бы попасть снова при моей профессии, где каждый день обходится работодателю в сотни евро.


Вернусь к тому, с чего я начала. Русские невероятно практичны и ловко используют вещи, которые многие жители Запада просто выбросили бы. Им удается решать проблемы дома, в машине и на даче, не вызывая водопроводчика и не отправляя автомобиль в мастерскую. Конечно, в большинстве случаев это временные решения, но вообще они работают, пока отремонтированная штуковина не сломается снова. Тогда владелец придумывает что-нибудь еще.

В этой способности я вижу целеустремленность и рационализм, в остальном не свойственные русской натуре. Я путешествую с русскими друзьями — они бывают безнадежно нерациональными и непрактичными, когда надо решить, что мы будем делать дальше. Я слежу за российской внешней политикой: российские дипломаты — великие мастера пилить сук, на котором сидят. Я работаю с русскими коллегами и считаю, что они часто тратят на выполнение своих заданий слишком много времени. Этого можно было бы избежать, руководствуйся они логикой.

Но что касается того, чтобы построить дом, отремонтировать автомобиль, посадить картошку и закрепить трубу — тут русские справляются в обстоятельствах, при которых финны опустили бы руки. Не говоря уж о прочих жителях Западной Европы.

Мне кажется, причина в том, что русские гораздо лучше нас умеют сосредоточиться на главном, когда прижмет по-настоящему. К тому же у них лучше развита фантазия и они свободны от предрассудков, если надо испробовать какое-нибудь мелкое изобретение. Пока не попробуешь, не узнаешь, работает оно или нет. Конечно, финны при виде подобных русских изобретений часто качают головой. Но кому это интересно, пока изобретения оправдывают себя.

Не надо зацикливаться на деталях. Вот практический совет по выживанию тем, кто захочет пожить в России — и, кажется, именно так выживают при разнообразнейших режимах сами русские.
Глава 14. РОССИЯ — СТРАНА КОНТРАСТОВ

Иногда в московском метро тебе ударяет в нос отчетливый аромат. А именно — запах бомжика.

Бывалый москвич мгновенно замечает, где именно в вагоне лежит бездомный. Буквально весь вагон воняет неописуемой смесью грязного тела, мочи, испражнений и перегара. Метро — одно из немногих мест, где бездомные могут вздремнуть в тепле, поэтому они так любят прикорнуть в вагоне. Часто у них в распоряжении оказывается все сиденье — никто не хочет ехать рядом с источником невыносимой вони.

Рано или поздно милиционеры вытаскивают бомжей из вагона. Они делают это так быстро и ловко, что поезд даже не задерживается дольше времени, необходимого, чтобы выпустить пассажиров. Я никогда не видела, чтобы бомжики протестовали — смиренно и кротко позволяют они стащить себя с сиденья и отбуксировать на перрон.

Двери закрываются, и поезд снова трогается. Никто из пассажиров и бровью не поведет. Это Москва — город, в котором либо выплывешь, либо утонешь.


Москва далеко не единственный город в мире, где есть бездомные. Их полно даже в Хельсинки, не говоря уж о больших центральноевропейских городах. Даже скандинавская система соцобеспечения не смогла покончить с маргинализацией в обществе. Поэтому я категорически не хочу быть Besserwisser[5] именно в этом вопросе.

Однако есть и разница — количество. На любой крупной станции московского метро полно бездомных, которые устраивают свои ненадежные лагеря в каком-нибудь углу, пока их не спугнут. В России не существует никакой социальной поддержки, а в особенности в Москве. Тот, кто падает, больно ушибается.

Все, что есть отвратительного, бедного и грязного, в Москве отвратительнее, беднее и грязнее, чем можно себе представить. Все, что есть красивого, величественного, грандиозного, — ошеломляет. Золотой середины не существует. Я никогда не ощущала проявления жизни так реально и отчетливо, как в Москве. Здесь свадебная процессия может шествовать мимо людей, в буквальном смысле слова умирающих на улице. Это город, пропахший человеческой мочой и испражнениями, «Ив Сен-Лораном» и «Шанелью».

Мне случалось жить во многих местах мира, но нигде я не чувствовала себя такой живой, как в Москве. Город безграничен. Все присутствует здесь и сейчас. Жизнь и смерть. Современность и традиция. Бедность и изобилие. Культура и китч.

Жизнь так хрупка. Счастье так неверно. Все, что ты имеешь, у тебя могут отнять в любой момент: рубль может обрушиться, власти могут решить снести твой дом, твоя фирма может обанкротиться. Если это случится, тебе не на кого рассчитывать, кроме как на родных и друзей, с которыми ты, будем надеяться, установил близкие отношения. Твое существование ничем не защищено, дамбы того и гляди прорвет.

Это жестоко, это вынимает душу — и это величественно. Я вряд ли смогла бы прожить в этом городе всю свою жизнь.


Когда я только-только приехала в Москву, я испытывала угрызения совести всякий раз, проходя мимо нищих в метро. Особенно просящих милостыню пенсионеров — глядя на них, я готова была расплакаться.

Со временем я к ним привыкла — точно так же, как другие жители Москвы. И в то же время я сознаю, что живу в изобилии бок о бок с обнищавшими людьми. С моральной точки зрения это отвратительно, и я не так много могу сделать на структурном уровне. Но правильно ли в таком случае с личной точки зрения проходить мимо нищих, не давая им даже мелочи, которая могла бы их поддержать?

С другой стороны, пытаться откупиться от своей совести, давая нищему мелочь, значит — обманывать себя. К тому же нищенство — это бизнес, во всяком случае, когда попрошайничают малыши.

Для меня единственный способ решить проблему — регулярно давать деньги нищенствующим пенсионерам. Денег им не хватает, это я, по крайней мере, знаю точно.

Большинство москвичей время от времени без особых сантиментов подают нищим деньги и спешат дальше. Бедность — часть жизни. Несправедливость и ужасы — часть общества. Москвич не считает своим долгом как-то бороться с несправедливостью. Его задача — самому не попасть под раздачу.


«Я приехала в Москву без копейки в кармане. А потом работала и поднялась. Неправда, что в России могут выжить только богатые», — говорит моя подруга Ольга. Она приехала в Москву из Кандалакши, изучала языки в институте, который закончила с красным дипломом, то есть с наилучшими характеристиками. Сейчас работает в немецкой фирме. Поначалу ее зарплата была равна плате за жилье, пятистам долларам, и Ольга с мужем экономили каждую копейку. Сейчас зарплату повысили, и Ольга может позволить себе маленькие излишества вроде широкополосного Интернета дома и месячного абонемента в тренажерный зал. Уровень жизни растет медленно, но верно, однако Ольга ничего не получает даром. Поэтому она не понимает, почему она должна испытывать чувство солидарности с отверженными — ей самой приходится каждый день бороться за выживание.


Москва — город вульгарно богатых людей и обнищавших людей. И все же в нем не опаснее, чем в любом другом городе такой же величины. В определенных обстоятельствах между незнакомыми людьми устанавливается хрупкое доверие, которое мне самой кажется невероятным. Так, бесчисленное множество раз ночью пятницы или субботы я решала поехать домой из бара или из гостей — и просто останавливала машину, договаривалась о цене и садилась в автомобиль. Все так делают, в Москве полно «черных» такси, и одинокие женщины ночью садятся в машину к совершенно незнакомым водителям. В Хельсинки, Стокгольме или Осло я бы никогда не села в машину к незнакомому человеку, а в Москве — пожалуйста.

Таксисты, как правило, кавказцы или выходцы из Центральной Азии, — люди, приехавшие в Москву зарабатывать деньги для своих семей. Они часто с удовольствием показывают фотографии своей жены и детей, которых видят несколько раз в году. Они смертельно устали и измотаны, но стойко сражаются ночь за ночью, чтобы послать домой деньги, отправить детей в университет, дать им лучшую жизнь. Когда я рассказываю им, что бывала в их странах в командировке, они невероятно радуются, польщенные. Потому что очень немногие москвичи демонстрируют хотя бы мало-мальский интерес к бывшим советским провинциям.

Когда я прощаюсь, сказав «Счастливо!», и захлопываю дверцу, я, несмотря ни на что, часто испытываю воодушевление, благодарность и радость. Радость от этой теплой, дружеской, человечной встречи, которую мне дано было пережить посреди ночи в спешащей мимо Москве и которая никогда-никогда не повторится.


Будучи журналистом, я часто оказываюсь в сложной ситуации, не зная, как описывать сегодняшнюю Россию. Представление финнов о России как о гнездилище дикого капитализма практически невозможно поколебать. И зачем тогда добавлять что-то, что только подтвердит уже сформировавшиеся мнения, например, о московских бездомных. Гораздо более перспективным кажется сообщить о чем-то, чего финны не знают: рассказать о людях вроде Ольги, об амбициях и энергии обычной русской молодежи и поразительной способности удерживаться на плаву

С другой стороны, бедность — такая же российская проблема, как расизм и недостаток культуры безопасности. Не сообщать о них — значить обманывать зрителей и слушателей. Русские часто жалуются, что в западных СМИ их страну изображают однобоко, и они совершенно правы. Беда в том, что не существует способа обойти проблему: в стране, где обвалы в шахтах, авиакатастрофы и убийства на национальной почве случаются несколько раз в году, у журналиста нет выбора — он обязан сообщать о них. Поэтому новости становятся однобокими, как ни пытайся рассказать, что еще происходит в России.

Дело еще и в том, что пытаться понять Россию — дело хлопотное и многотрудное. Когда меня спрашивают, не слишком ли трудно выдерживать скверный российский сервис, я не могу утверждать, что задающие этот вопрос неправы. Определенно, уровень обслуживания во многих местах ниже всякой критики.

Но не везде. Точно так же, как и во многом остальном, нужно знать, куда идти. Нужно развить в себе способность ориентироваться на местности и научиться воспринимать людей так, чтобы жить стало проще. Приходится понять, что жизнь в России организована не как у нас в Финляндии. У нас действуют правила честной сделки: если я плачу в ресторане некую сумму, то ожидаю соответствующего обслуживания, если я звоню в любое официальное предприятие по заказу такси, то ко мне приедет надежный шофер. Не говоря уж об умении ориентироваться. Перебирать разные варианты и методом проб и ошибок постигать, какие рестораны оправдывают вложенные средства, с какими фирмами по вызову такси в Москве вообще стоит иметь дело и где можно экипироваться по нормальной цене.

Ничто не очевидно. Ни на что нельзя положиться. Россия — калейдоскопическое общество, которое постоянно меняет цвет и форму. Есть только один способ научиться прокладывать курс между скалами — жить здесь. Попав в Москву, я вела себя как ротозей, изо дня в день барахтающийся на мелководье. Было много пинков и вспышек раздражения, разочарования. Они продолжаются, потому что в душе я остаюсь скандинавским протестантом, но я хотя бы упражняла мозги, чтобы пустить мысль по славянскому, по ортодоксальному русскому пути. Иначе говоря, пыталась прекратить воспринимать то, что видишь, буквально. Поскольку большая часть вещей и явлений не есть то, чем они кажутся.


Россия подобна роману Достоевского. Определенно ничего доступного, легкоусваиваемого, лестного или благодарного для осмысления. Она полна смыслов, которые надо вычитывать между строк, невысказанных соглашений, нюансов и иерархии, которые надо научиться видеть и понимать. Короче говоря, страна, на понимание которой требуется немало времени, ибо сначала нужно преодолеть несколько слоев истории.

Россия — старая страна. Я сейчас рассуждаю не о национальном государстве, поскольку этому образованию не больше нескольких сотен лет. Я имею в виду русскую культуру и имперскую конструкцию, строительство империи, которое начала Киевская Русь в 800-е годы и которое в принципе продолжается и по сей день. За время этого строительства империи русскому народу снова и снова приходилось проходить крутые повороты истории и разрушительные общественные процессы, после которых старые структуры оказывались разбитыми вдребезги. Большая часть реформ проводилась в соответствии с ярко выраженными максималистскими принципами, что часто означало разрушение старых конструкций и торопливую постройку новых непосредственно на развалинах. Новое вводили в эксплуатацию насильно, не давая обществу времени принять его.

В результате сегодняшняя Россия представляет собой общество, на котором лежит отпечаток множества противоречий. Иностранец, приехавший в Россию впервые, бывает поражен, например, тем, какими угрюмыми и невежливыми кажутся русские. Купить автобусный билет равносильно подвигу, и отношение официантки в ресторане кажется оскорбительно равнодушным.

Но параллельно существует и очаровательная старомодная вежливость. Это в московском метро попивающие пиво молодые люди встают, как только в вагон входит какая-нибудь старушка, и уступают ей место. Это в России не успеешь ты войти в вагон поезда, как подбегает какой-нибудь юный джентльмен и предлагает помочь внести сумки в купе и забросить их на полку.

Сколько раз меня бесило пренебрежительное отношение чиновников, служителей правопорядка и обслуживающего персонала. В то же время я редко сталкивалась с такой доброжелательностью и вниманием со стороны ближних, как в России.

Россия — страна со старыми культурными традициями, да и французское влияние в XIX — начале XX века было сильным. Коммунисты за семьдесят лет так и не смогли искоренить важность вежливого поведения.

Но коммунисты сумели выполоть все ростки способности быть услужливым. Никому и в голову не приходило вести себя вежливо с покупателями, поскольку к тому не существовало никаких побудительных причин, будь то чаевые, повышение зарплаты или угроза увольнения. Общество было статичным, работать с душой ничего не значило. Тотальное чувство бессилия подтолкнуло многих людей к тому, чтобы пользоваться единственной доступной им властью — дать понять покупателям в магазине или посетителям ресторана, что возможность сделать покупки или поужинать зависят от благосклонности персонала, а не есть нечто само собой разумеющееся.

Моя доморощенная теория не претендует на научность. Но я не вижу другой причины тому, что люди, работающие в сфере обслуживания, часто с таким наслаждением изображают превосходство над своими клиентами. Хотят показать, что вовсе не очевидно, что тебе позволят купить именно этот билет на поезд. Осознание того, что ситуация де-факто должна была бы быть обратной — то есть что покупатель имеет право на услугу, поскольку платит за нее, — еще не вошло во многие российские заведения.

В русской истории есть множество конкретных примеров удивительных нестыковок. В современном русском языке, например, не существует простого способа обратиться к даме старше тридцати. Обращения «сударыня» или «барышня», употреблявшиеся до революции, все-таки звучат слишком старомодно. В советские времена всех называли «товарищ», но это слово вообще больше не употребляется при обращении. А вот сказать «девушка» вполне можно, но только когда обращаешься к женщинам помоложе.

Некоторые решают проблему, называя женщин среднего возраста и старше просто «женщина» — выражение, которое многим моим русским подругам, да и мне самой, кажется неуклюжим. Для мужчин проблемы не существует: взрослому человеку вполне можно говорить «господин». Сейчас у слова «господин» два основных оттенка — официальный и, наоборот, иронический. (Например, «господин» могут говорить человеку, у которого берут интервью, но опять же к нему скорее будут обращаться по имени-отчеству; либо так скажут о человеке, над которым хотят посмеяться, подчеркнуть его ничтожество: «господин Пупкин».) К мужчинам зачастую обращаются просто «мужчина» — так же, как к женщинам «женщина». Например, в очереди: «Мужчина, Вы последний?» Тоже, конечно, довольно глупо. Если со словом «господин» обратиться к человеку на улице, неизвестно, как он отреагирует, — может решить, что над ним смеются. Обращение «господа» уместно на каком-нибудь официальном собрании.

Итак, Россия и старомодна и современна. Общество сложено из множества разных слоев. Они часто взаимопроникают и перемешиваются так, что внешние проявления русской культуры и русские правила общения могут показаться непонятными.

И все-таки кое-что я заметила. Если человек в России демонстрирует чувства, его, как правило, понимают. Улыбаться, смеяться, просить, умолять, плакать или орать — вот язык, который русские понимают лучше финнов. Потому что русские не такие буквалисты, как мы. Зато у них развита интуиция и эмоциональный интеллект.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 11 и 12

Глава 11. РУССКИЙ КОЛЛЕКТИВИЗМ

Как-то майским вечером в мой первый год в Москве мы с моим парнем поехали в Сокольники и встретили приятелей. Весенний вечер был теплым и светлым. Сидя за столиками под открытым небом, мы ели шашлык, пили пиво и наслаждались вечером, а вокруг нас прогуливались сотни москвичей.

Когда мы собрались уходить, началось обсуждение, по какой линии метро ехать домой. Я ничего не понимала. «Мы с Сергеем едем из Сокольников до Садового кольца, а потом до Добрынинской. Проще простого», — сказала я.

Оказалось, что разговор не о том, как каждому нас поскорее попасть домой. Разговор идет о том, какой путь нам выбрать, чтобы как можно дольше ехать в метро всей компанией.


В России самое важное — быть вместе. Общение с друзьями и близкими настолько главнее всего остального, что даже не воспринимается как приоритет. Понятия quality time[4] не существует — русские бы его не поняли. Ведь в жизни мы и так всегда рядом с любимыми людьми, а на работу ходим, чтобы было на что жить.

Когда тебя приглашают в гости в русский дом, это редко бывает формальной вежливостью. Приглашают тебя искренне, и хозяева бурно радуются, когда гости появляются в прихожей. Русские любят принимать гостей, потому что это означает долгий веселый вечер с друзьями — лучшее, что может быть на свете. Почти само собой разумеется, что гости должны заночевать у хозяев, иначе вечер закончится слишком рано.

Лично я люблю просыпаться в собственной кровати, поэтому после московских дружеских вечеринок обычно еду домой. Каждый раз мне приходится мягко, но настойчиво выскальзывать из объятий хозяев. Сердце сжимается при виде их физиономий, когда я одеваюсь: они огорчены и разочарованы, даже если часы показывают пять утра и мы болтали без умолку десять часов подряд. А как здорово было бы и проснуться вместе!

Обычно русские хозяева принимают гостей, выставив на стол закуски (состоящие, например, из разных салатов, нарезанного языка и ветчины, макрели в банке, сыра, колбасы и всего, что найдется в холодильнике), сок, вино и водку. Потом все садятся и общаются. Общаться означает беседовать друг с другом не умолкая и громко. Русские терпеть не могут молчать. Этим они похожи на американцев, но тут есть очень существенные отличия.

Однажды на каком-то свадебном ужине меня посадили за стол рядом с американцами. Через три часа я не знала, куда деваться — американцы говорили, говорили и говорили. Как только замолкал один, вступал другой. При этом главным казалось не что говорить, а только бы не замолчать. Американцы говорили обо всем подряд, лишь бы заполнить тишину. Если уж совсем ничего нельзя было придумать, то начинали описывать свой последний поход в супермаркет. В конце концов я так устала и стала такой рассеянной, что вечеринка превратилась в героическую попытку сделать вид, что мне интересно.

Русские тоже говорят много и охотно, но они крайне редко описывают походы в супермаркет. Русские говорят о жизни, о любви и смерти, о друзьях и врагах, родных и близких, о войне, насилии и ужасах, о литературе, поэзии и призраках, о пожарах, катастрофах и китайской мифологии. Они никогда не говорят о приземленном. Они всегда увлечены и захвачены темой беседы.

Прежде всего, они очень любопытны. Если ты — единственный финн за столом, приготовься к тому, что тебя забросают вопросами. В чем секрет линии Маннергейма? Почему ты говоришь по-шведски, ты же родилась в Финляндии? Почему в Финляндии все так тихо, спокойно и хорошо устроено? Почему у вас такие гладкие дороги? Как здорово, что Финляндия решила не вступать в НАТО! Мы, конечно, знаем, что это мы начали Зимнюю войну, но следующая война была вашей ошибкой!

Раньше я уже отмечала, что русские на удивление хорошо знают Финляндию и финскую историю. Это также означает, что у них есть сложившиеся взгляды на нас. Взгляды, которые они не склонны менять, но о которых спорят с величайшим наслаждением.

Русские задают и вопросы, которые в Финляндии сочли бы бестактными и невежливыми. Ты веришь в Бога? Когда вы с приятелем заведете ребенка? Почему ты не красишься — накрашенная ты была бы гораздо симпатичнее?

Не хочешь отвечать — можешь совершенно спокойно не отвечать, но не думай, что тебя оставят в покое. Сама я научилась ценить русскую прямоту, потому что она помогает избежать многих проблем. Русские напрямую спрашивают о вещах, о которых финны только думают. Русские задают подобные вопросы, потому что действительно хотят знать ответ. Так можно узнать что-то важное о собеседнике из первых уст, а не ждать, пока информацию донесет до тебя кто-нибудь другой.

Только в русских компаниях люди бывают видимо потрясены, когда я рассказываю о своей старшей сестре, которая скоропостижно умерла в девятнадцать лет. Собеседники тут же спрашивают, от чего она скончалась. Они дают мне рассказать всю историю об инфекции, менингококках и о том, как ужасающе быстро наступил конец, о скорби, потере, боли. Потом мы по русскому обычаю пьем за умерших, то есть поднимаем стаканы не чокаясь и пьем водку в молчании.

После этого мы меняем тему. Нет смысла говорить о горестях весь вечер, но печаль и радость в дружеском общении одинаково ценны.

Так меня принимают в компанию — мои радости, мои печали, всю меня как я есть. Русские всегда готовы принять тебя и не пасуют перед темами, на которые финны никогда не говорят и которых особенно избегают во время всеобщего веселья. В России жизнь во всем ее многообразии — часть общения. Люди смеются и плачут вместе, не придавая этому слишком большого значения.

Общение в России настолько важно, что внешние обстоятельства перестают иметь значение. Несколько раз мне случалось жарить шашлык в холод и под дождем — если мы решили отправиться в парк на шашлыки, то мы так и делаем, независимо от капризов погоды. Мои призывы перенести праздник под крышу никогда не находили отклика. Попе мокро? Подстели пакет! Замерзла? Выпей водки и пой — моментально почувствуешь себя лучше!


Выражение «хорошо сидим» — самое русское выражение из всех, что я знаю. Так говорят, когда сидишь в компании хороших друзей, с тарелкой закусок и стаканом водки. Короче, когда тебе действительно хорошо.

Когда русские друзья выпивают вместе, то первый тост чаще всего бывает «за встречу». Обычно так говорят, когда люди не часто видятся. Другой обязательный тост — за хозяйку; гости пьют «за Машу» или «за Таню», которая так замечательно все устроила. К тому же почти всегда принято пить за женщин. Мужчины — участники застолья пьют стоя. Однако женщины никогда не провозглашают тостов за мужчин, ибо мужчины не должны претендовать на то, чтобы их превозносили и боготворили.

Есть еще устаревшие коммунистические тосты, например, «за мир во всем мире» или «за дружбу народов», но младшее поколение редко провозглашает их. Молодые же русские придерживаются традиции, когда каждый участник застолья в течение вечера произносит небольшую речь. Речи похожи одна на другую — их начинают благодарностью хозяевам вечеринки за великолепный ужин и заканчивают славословиями всем сидящим за столом и выражением радости по поводу того, что благодаря милому капризу судьбы «мы сегодня собрались здесь все вместе».

Значение слова в России велико, и не нужно обманываться тем, что речи почти одинаковы. Они искренни. В России важно высказываться вслух, выражать свое восхищение, радость, переживания. Это часть общения, вещество, которое удерживает людей вместе.

Русским детям рано прививают традиции этой устной культуры. На русской свадьбе существует традиция: каждый гость должен произнести перед молодой парой небольшую речь, и эта традиция распространяется даже на детей. Я несколько раз видела, как русские лет восьми или девяти произносят речи перед публикой, состоящей человек из ста. И с честью справляются с задачей. Естественно, дети повторяют фразы, услышанные от взрослых, так что дело не в каком-то особом таланте. Но суть в том, что дети рано понимают: принято, чтобы человек что-нибудь сказал. Поэтому русские школьники совершенно по-другому ведут себя и выступают перед публикой, нежели финские.


Русский коллективизм также подразумевает, что совместные проекты реализуются демократично и потому в невероятной неразберихе и неэффективно. Поехать куда-то с русскими друзьями — испытание для финна, который привык сам решать, что он хочет сегодня посмотреть и чем заняться. Когда финны отправляются куда-то вместе, для них не проблема разделиться, если они хотят увидеть каждый свое. В русской компании все должны держаться вместе — всегда и везде.

Так что посмотреть успеваешь не больше одной достопримечательности в день. Сначала все собираются, что, естественно, процесс, сильно растянутый во времени, так как большинство хронически опаздывает. В течение дня едят, пьют кофе, ходят в туалет, и решение по каждому из этих пунктов принимается коллективно. Под конец решают, в каком ресторане ужинать вечером. Все это сопровождается громогласными дебатами и ожесточенными спорами.

Финны частенько посмеиваются над пристрастием шведов к принятию совместных демократичных решений. Русские тоже все решают вместе, но они не так организованны, как шведы. Русские гораздо интереснее — они не боятся конфликтов и мгновенно преисполняются воинственным духом, если понимают, например, что ужин в ресторане накрылся медным тазом. Конечно, это удлиняет процесс принятия решений и делает его неэффективным — но зато придает ему яркости и веселья.


Однажды мы с моими петербургскими друзьями отправились в Швейцарию покататься на лыжах. Мы жили в Женеве и каждый день ездили на какой-нибудь лыжный курорт. За рулем был Коля, который работает на «Рено» в Париже. Там он усвоил западные привычки. «Моя машина отправляется в десять утра. Кто опоздает, тому придется сидеть дома», — объявил Коля.

Он обожает кататься на лыжах и знал, что единственный способ заставить людей являться вовремя — это пригрозить им. Я, будучи финкой, совершенно нормально восприняла то, что пассажиры должны подстраиваться под шофера. Остальные же посчитали Колино требование чуть ли не бесчеловечным. Неужели действительно придется так страшно нервничать каждое утро?

Больше всех возмущалась и беспокоилась его сестра Анна. «Брат во Франции стал таким невежей. Господи, как стыдно», — вздыхала она.


Русские помешаны на юбилеях и на том, чтобы отмечать общественно значимые события. Совершенно нормально развешивать в аэропорту огромные плакаты, поздравляющие аэропорт с днем рождения, вроде «С днем шестидесятилетия, дорогой аэропорт!». В Москве улицы каждую осень увешаны плакатами, поздравляющими «наш любимый город» с днем рождения.

Как-то я зашла в одну московскую школу, где на стене был список праздничных дат. Я насчитала 15 разных праздников, а потом бросила. Среди прочего в этой школе отмечали: День пожилого человека, День музыки, День животных, День учителя, День почты, День Императорского Царскосельского лицея, открытого в 1811 году, день школьных библиотек и День ООН.

Праздник — это просто способ собраться вместе по определенному поводу и ощутить свою принадлежность к предмету праздника. Поэтому нет ничего странного в том, что праздники в России так популярны и многочисленны. С отменой устаревших праздников тянут до последнего — таков, например, день Октябрьской социалистической революции, 7 Ноября. Этот день был официальным торжеством до 1994 года, когда Борис Ельцин решил, что его следует переименовать в День согласия и примирения. Русские осмеяли это непонятное определение, но ничего не имели против того, чтобы сохранить лишний выходной. День согласия и примирения отмечался до 2005 года. В 2005 году Кремль объявил, что название праздника снова нужно изменить. Теперь он называется День народного единства, и празднование его перенесено с 7 на 4 ноября. Дело в том, что Кремль понял, что день Казанской иконы Божьей Матери — одной из главных святынь Русской Православной Церкви — очень близок к 7 ноября. Богоматерь Казанская была главной небесной покровительницей русских войск, когда они 4 ноября 1612 года изгнали поляков и казаков из Москвы.

Таким образом, из путаницы разнообразных исторических событий удалось выудить 4 ноября — День, ставший официальным российским праздником. Когда я спросила русских служащих нашей финской телекомпании, что же именно они отмечают, ни один из них не смог ответить. Они уже и не пытались уследить за всеми поворотами.


Далеко не все стороны русского коллективизма приводят меня в восторг. Иногда присутствовать на русской свадьбе — мучение: тебе не дают ни спокойно посидеть, ни поесть, ни поговорить с соседями по столу. Всегда наготове какой-нибудь очередной пункт программы — надо играть, произносить речи, смотреть кино или выступление фокусников. Нанятый конферансье не закрывает рот ни на секунду. Ему же заплатили за то, чтобы гостям было весело!

Как финка, живущая в России, я считаю своим долгом научиться принимать все проявления русской культуры. Однако должна признаться, что свадебные конферансье заставили меня осознать, где границы моего терпения.

Как бы то ни было, русский коллективизм вызывает прежде всего симпатию, в особенности потому, что он порождает множество прекрасных явлений. Одно из самых лучших его следствий — культурная общность, подобную которой я нечасто видела у других народов. В России культура, поэзия и литература встроены в жизнь. Никакой не стереотип, а совершеннейшая правда, что все читают Пушкина в школе и к тому же большинство в состоянии цитировать его. И не только Пушкина — Русская литература настолько важный предмет в школе, что большинство моих русских ровесников знают всех крупных классиков и вовсю цитируют Некрасова или Блока. Это относится не только к тем, кто интересуется культурой, но и к тем, кто не открывал книгу с тех пор, как закончил школу.

«Аня, если русская женщина коня на скаку остановит, то ты, наверное, лося остановишь», — сказал мне как-то Илья. Я не могла понять, что он имеет в виду, пока моя учительница русского языка не объяснила мне, что это стихи Николая Некрасова. В поэме «Мороз, Красный нос» он воспевает русскую женщину: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».

Илья — бизнесмен, у которого нет времени на поэзию, но он ходил в русскую школу. Поэтому он литературно образован — так же, как большинство других знакомых мне русских.


Русская культура безгранично богата и животворна. Ее вклад в мировую литературу неоценим. Я уверена, что одна из причин этого именно в коллективизме. Он формирует общество, где одни и те же произведения читаются достаточно большим числом людей, благодаря чему вокруг литературы возникает живая дискуссия. Классики в России — это настоящие классики, а не нечто, существующее только в энциклопедии: люди действительно читают их произведения. Это придает им больший вес, чем многим западным классикам.

У всех есть свой собственный опыт чтения Толстого, Достоевского, Гоголя, Бунина, Булгакова.

Всем известны одни и те же стихотворения, классики, их персонажи и содержание произведений. Вокруг них продолжаются вечные споры, порождающие новую литературу, новые мысли, новых классиков. Это плодороднейшая среда для новых писателей.

Раскольников Достоевского, доктор Живаго Пастернака и Душечка Чехова — все эти персонажи знакомы русским и стали понятиями. Например, в рассказе Чехова «Душечка» говорится о женщине, которая не может жить без любви и которая полностью растворяется в своих мужьях так, что в Финляндии это восприняли бы почти как безумие. В России она, напротив, считается героиней, это тип женщины, который, увы, слишком редко встречается в наши дни. Я видела передачу, в которой писатели и журналисты воодушевленно обсуждали типаж Душечки и то, есть ли у него будущее в России. Меня поразило, что русские все еще настолько живут в своей классике, что обсуждение созданного Чеховым в XIX веке персонажа может пробудить такие страсти.

В советские времена все читали одни и те же книги и смотрели одни и те же фильмы. Свободы не было, но, к счастью, качество литературы и кино часто оказывалось высоким. К тому же люди читали книги и смотрели кино довольно часто — больше занять себя было особенно нечем. Я не могу отделаться от мысли, что такое погружение в культуру сделало русских более терпимыми к многим явлениям человеческого общежития по сравнению с нами, финнами, которых последние пятьдесят лет выдерживали в несложном англосаксонском растворе.


Русским в мире нет равных в обсуждении вопросов человеческого существования, жизни и судьбы. Им удается найти слова для явлений и человеческих характеров, которые я раньше только предчувствовала. До своего приезда в Россию я не понимала, сколь нечувствительны мои рецепторы и узок диапазон, когда надо понять и объяснить окружающий мир.

Здесь же нужно сказать и о том, что русские очень хорошо умеют «читать» людей — способность, которую они довели до совершенства за сотни лет жизни под давлением общества. Чтобы выжить, надо уметь быстро определить, что за человек стоит перед тобой. Поэтому от русских друзей или коллег сложно что-то скрыть — они моментально догадываются, в чем дело.

Пользу безупречно чувствительных русских рецепторов я ощутила, будучи новоиспеченным московским корреспондентом. Мой русский был тогда еще не очень хорош, и мне зачастую трудно было найти нужное слово. Однако наши русские сотрудники понимали, что я хотела сказать. Они смотрели на мое лицо, жесты, и им все становилось ясно. Умение русских задействовать в общении не только слух — совершенно на другом уровне, чем у финнов.
Глава 12. РУССКИЕ И АЛКОГОЛЬ

Руси есть веселие пить, не можем без того быть.
Повесть временных лет, под 986 годом

«Завтра годовщина папиной смерти. Надо съездить на могилу», — сказала Валентина своему сыну.

Мы были в Апатитах на Кольском полуострове, навещали Валентину, маму моего тогдашнего парня Сергея. Его отец умер несколько лет назад, и Валентина аккуратно соблюдала годовщину его смерти, как и другие русские родственники.

В России важно почитать своих покойников, помнить о них, говорить о них и пить за них. Ведь любой аспект жизни — часть человеческих взаимоотношений. На кладбищах часто можно увидеть лавочки, поставленные возле могилы родными усопшего. Они тут для того, чтобы можно было посидеть на могиле любимого человека и поговорить с ним.

На следующий день мы отправились в путь. Кладбище было довольно далеко от города, поэтому мы вызвали такси, черную «Волгу». Водитель за смешную сумму довез нас до кладбища. У Валентины была с собой объемистая сумка, которую она и поставила на могильную плиту.

Потом она стала доставать из сумки черный хлеб, сигареты, бутылку водки и рюмки. Она положила два куска хлеба возле могильной плиты, налила водку в одну из рюмок и поставила ее рядом. Под конец положила сигареты. Сигареты, хлеб и водка предназначались Вове, ее мужу, который был заядлым курильщиком.

После этого Валентина разлила водку в оставшиеся рюмки и протянула их нам. Мы подняли их, не говоря ни слова и не чокаясь — традиционный русский способ пить за усопших. Потом мы выпили кристально-чистую обжигающую водку одним глотком, мы пили вместе с Вовой, которого больше не было на свете, но который благодаря тому, что мы делали, был с нами.

Мне еще никогда не случалось пить водку так красиво и искренне.


Алкоголизм — особая, самая главная причина катастрофически низкой средней продолжительности жизни (59 лет) русских мужчин. Речь идет о проблеме гигантских масштабов. Поэтому я, приступая к этой главе, чувствовала известное колебание: я ни в коем случае не хочу преуменьшить или скрыть, что алкоголизм — это гнойник на теле русского общества. Он ежегодно уносит десятки тысяч жизней, разрушает семьи и подрывает способность общества к выживанию.

При этом водка — неотъемлемая часть русской культуры. Употребляемая умеренно, водка становится транслятором культурных кодов. Церемонии, во время которых пьют водку, нередко бывают в высшей степени прекрасными и торжественными. Когда входишь в русский дом, садишься в маленькой кухоньке и хозяин разливает водку по стопкам, чтобы выпить за знакомство, возникает теплое, доверительное и очень русское чувство, которого я не хотела бы лишиться.

Русские хозяева чувствовали бы себя весьма неуютно, если бы им нечего было предложить гостям. Если вы никогда раньше не встречались, то можно рассчитывать, что на столе появятся маленькие прозрачные стаканчики — рюмочки, чтобы выпить за новоприобретенное знакомство. Русский, который хочет выпить с тобой водки, дает понять, что настроен дружески. Лучший способ подружиться — выпить вместе.

Поэтому так трудно отказаться, когда русский человек предлагает тебе выпить водки. Отказ могут расценить как прямое оскорбление, знак того, что ты не хочешь дружить.

Однажды мы с норвежскими приятелями отправились прокатиться по Подмосковью. Приехали на Бородино, поле боя, на котором в 1812 году армия Наполеона схлестнулась с войсками легендарного русского генерала Кутузова. Возле одного из многочисленных памятников собралась свадьба, чтобы по традиции сфотографироваться и выпить за молодых. Как только компания заметила нас, к нам направился шафер с бутылкой водки и пластиковыми стаканчиками — радостный, напористый и краснощекий, он хотел, чтобы чужеземные гости тоже выпили за молодую пару.

Все трое моих приятелей по очереди отказались — первый был за рулем, второй принял сильное болеутоляющее (у него болела спина), а третий не пил крепких напитков. Бедный шафер ничего не понимал. Я спасла положение, быстро выпив свой стаканчик. Отступить — значило бы обидеть ждущую молодую пару. В России не существует простительной причины, чтобы отказаться пить за важные вещи, например за счастье молодых.

Разумеется, молодые и их гости снабдили меня и бутербродом с колбасой. Русские никогда не пьют водку на пустой желудок. С бутылкой и прозрачными стаканчиками всегда соседствует блюдо с колбасой или сыром, солеными огурцами, ветчиной или оливками. Без закуски можно сильно опьянеть, а смысл совсем не в этом. Чтобы поддержать организм, надо поесть. Ведь пить водку вместе означает общаться, смеяться, беседовать, петь, танцевать, ссориться и снова мириться — а не напиться настолько, чтобы уснуть или стать агрессивным.

За несколько лет в России я приняла участие в сотнях праздников, ужинов и водкопитий. Не могу припомнить ни одной драки или какого-то подобного проявления агрессии, которые в Финляндии бывают последствием возлияний номер один.

Это не означает, что русские пьют умеренно, умеренность соблюдают далеко не всегда. Пьяные мужчины — это нормально (женщины, наоборот, напиваются редко), стыдиться здесь абсолютно нечего. Как и того, что на следующее утро от человека может попахивать спиртным на работе. Но опьянеть — вовсе не означает стать агрессивным, скорее неумеренно дружелюбным. Ведь русские мужчины и в трезвом виде ничего не имеют против того, чтобы обниматься и целоваться.

Однажды я брала интервью у бывшего российского премьер-министра Егора Гайдара, когда он приехал в Хельсинки на семинар, организованный кандидатом в президенты Хенриком Лаксом. Гайдар появился около десяти утра. Я тут же учуяла резкий, ни с чем не спутаешь, запах спиртного — Гайдар определенно неплохо провел вечер накануне. Однако Егор Тимурович был, как всегда, проницателен и остер. Беседа оказалась замечательной, живой и остроумной, гораздо интереснее, чем большинство моих интервью с финскими политиками.

Русские бизнесмены и политики определенного уровня часто имеют крепкий иммунитет к алкоголю. Думаю, это основное условие для достижения значительного положения. Путин — исключение: он всегда употреблял спиртное очень умеренно.


Водку пьют не только для того, чтобы прийти в хорошее настроение. Водка имеет также сакральное значение и исправно употребляется, чтобы отмечать самые разные события. Пьют за окончание учебы, когда покупают автомобиль или привозят новый диван либо стереоустановку. Существует традиция: сдав последние экзамены в университете или институте, окунуть диплом в водку. Новый автомобиль крестят шампанским.

Когда надо найти повод для праздника, фантазия бывает безгранична. Нет такой покупки, которая была бы слишком мелкой, чтобы ее не обмыть, как это называется по-русски. Обмывают новое кресло, велосипед или мобильный телефон, то есть вместе с хорошими друзьями пьют в честь покупки.

Когда мы с моим тогдашним парнем купили новый телевизор, его приятели и родственники несколько месяцев напоминали нам, что пора бы «обмыть» новый телевизор. «Повод всегда есть», — говорил мой парень смеясь.

«Водка» — это уменьшительная форма от слова «вода». Многие русские считают водку значительно менее вредной для здоровья, чем прочие алкогольные напитки. Водка чистая, и в ней нет химикатов — это утверждение я часто слышу от своих русских друзей, особенно от тех, кому за пятьдесят. Я знаю многих русских, которые пьют только водку: они считают, что водка не так вредит организму, как пиво или вино.

В компании всегда бывает человек, который разливает водку или вино. Женщины стараются вообще не прикасаться к бутылке. Когда все садятся за стол, русские женщины ждут, когда мужчины нальют им водки: пока мужчина не нальет, женщина ничего не пьет. Налить себе она тоже не просит, это неприлично. Не так важно, кто из мужской компании разливает спиртное, это не обязательно хозяин, это может быть любой из сидящих за столом мужчин.

То же самое касается открывания винных и шампанских бутылок. По моему разумению, я неплохо справляюсь с этой задачей, но ни один русский мужчина не позволит мне открыть бутылку самой, даже если мы сидим у меня на кухне.

Казаки, воплощение традиционной русской культуры, пьют водку, выставив локоть. Этот обычай распространился благодаря старинной кавалерийской культуре. Раньше казак всем делился со своей лошадью, и она тянула морду, когда ее хозяин совал что-нибудь себе в рот. Поэтому локоть выставляют, чтобы отодвинуть воображаемую лошадь.

К другим алкогольным напиткам вроде пива и вина у русских гораздо более прозаическое отношение. Ничего нет сакрального в том, чтобы выпить пива, которое рассматривается скорее как напиток, утоляющий жажду, а не как алкогольный напиток. В Москве часто можно увидеть респектабельных бизнесменов, шествующих домой с работы с «дипломатом» в одной руке и открытой бутылкой пива в другой. Они вовсе не пьяницы — это их способ расслабиться по дороге домой, и они делают это не сидя в баре, а на ходу. По какой-то причине русские любят пить пиво именно так — привычка, которую я так до конца и не поняла. Во время посиделок с русскими друзьями вполне в порядке вещей, если вся компания вдруг посреди ночи отправляется гулять, продолжая при этом пить и разговаривать.

Я не понимаю, почему нельзя остаться сидеть в теплой гостиной, продолжая беседу. Я так и не получила ответа на свой вопрос — мои русские друзья не понимают, в чем проблема. Ведь так приятно прогуляться всей компанией!

«Но на улице же холодно», — жалобно хнычу я. «Вот и согреемся все вместе!»


В конце недели в парках часто встречаются компании попивающих пиво подростков. Лавочка — друг молодежи: из-за высокой квартплаты многие живут с родителями, пока им не исполнится основательно за двадцать. Естественно, никто из ребят не хочет целоваться в гостиной на диване, когда мама с папой дома.

В этих подростковых компаниях часто пьют пиво или водку с соком из пластиковых стаканчиков. Хотя русские подростки весьма охотно употребляют спиртное, я редко вижу, чтобы они, напившись вели себя так же буйно, как, например, их ровесники из Хельсинки. Пьяные в стельку подростки, которые шатаются по центру и мочатся посреди улицы, — довольно частое зрелище вечером пятницы или субботы почти для любого среднего финского города. Русским же подросткам совсем не интересно агрессивно орать, разбрасывать бутылки или справлять естественные потребности на тротуаре. Вместо этого они часто сидят рядышком, играют на гитаре и поют. По мне, их благовоспитанность просто бросается в глаза.

Я полагаю, что причина этому одна: многовековая культура употребления водки в России. Речь идет именно о культуре, не больше и не меньше. Абсолютно каждый знает, как вести себя во время застолья и на лавочке в парке, потому что люди собираются, чтобы выпить и повеселиться вместе, с акцентом на «вместе». Коллективистская русская культура одерживает убедительную победу над индивидуалистической финской, равно как и над этой депрессивной манерой пить в одиночку.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 9

Глава 9. ПОЛИТИКА В РОССИИ

«Честно говоря, на политику мне наплевать. Единственное, что меня сейчас интересует, — это заработать денег и построить свою жизнь. Я же знаю, что никакой демократии у нас еще сколько лет не будет, так что я не собираюсь тратить на нее ни энергии, ни силы», — говорит Петр и лениво выдувает сигаретный дым через ноздри.

Петру — или Пете, как зовут его друзья, — двадцать шесть лет, он историк по образованию, происходит из хорошей семьи и владеет успешным маркетинговым предприятием в Москве. Мы встречаемся не очень часто, потому что оба слишком заняты каждый своей работой. Но мы поддерживаем отношения с тех пор, как я брала у него интервью как у молодого российского предпринимателя. Петя — человек любознательный. Среди прочего он интересуется Финляндией и тем, как Финляндия построила стабильную демократию и развитую рыночную экономику, одновременно умудряясь сохранять хорошие отношения с Москвой.

«Вы классные, — любит говорить Петя. — Вы все делаете правильно. Эстонцам неплохо бы у вас поучиться». Мы сидим в любимом Петином ресторане «Антрекот» на Никитском бульваре, в центре Москвы. Здесь элегантная обстановка, клиенты состоятельные. Но не нувориши. Средний класс в России увеличивается постоянно, все больше людей приходит к благосостоянию благодаря нормальной работе.

Петя — один из них. Конечно, стартовые условия у него были лучше, чем у многих, но свое предприятие он создал совершенно самостоятельно. Петя почти двухметрового роста, он крупный, с бритой головой и косичкой на затылке. Петя ездит на «Харли Дэвидсоне» и одевается в мешковатые джинсы и футболку, что весьма необычно для Москвы, где очень важно выглядеть представительно. Но у Пети свой собственный имидж. Он тщательно продуман и потому тоже производит нужное впечатление.

Петя — один из тех людей, с которыми я люблю поговорить о российской политике. Образованный, либерал, умный, много путешествует. И в то же время очень русский. Гордится своей страной. И реалист. «Я хочу жить в нормальной стране. В стране, где предпринимателю не нужно часами простаивать в очереди в налоговую инспекцию, только чтобы заплатить налоги. Я знаю, как обстоят дела на Западе, и мне больше всего хочется, чтобы я мог жить в подобном обществе. Но sorry — здесь это не работает. Сейчас, во всяком случае».

По словам Пети, в России все еще нет благоприятной почвы для демократии: «Демократия предполагает компромиссы. А у нас в России нет культуры компромиссов. Зато есть право сильного».

Несмотря на это, Петя необычный российский избиратель: он искренне верит, что ходить на выборы — важно. Со времени своего совершеннолетия он не пропустил ни одних выборов. И собирается ходить и дальше: «Я считаю, что нужно участвовать в выборах, хотя у моих партий нет ни малейшего шанса быть избранными. Но я все равно голосую. Это вопрос принципа. Демократию нужно поддерживать, и когда она слаба — тоже».

В то же время сегодня Петя хочет, чтобы статус-кво сохранялся. Как гражданин страны он волен ездить куда угодно и думать что угодно, и этого пока достаточно. «На самом деле я думаю, что никаких изменений при новом президенте не произойдет. По-моему, пускай все остается, как сейчас. О'кей, у нас нет демократии, как на Западе. Но я могу говорить и думать что хочу, могу ездить куда хочу, могу зарабатывать деньги. Мне этого достаточно. Меньше всего мне хочется революций — они в России всегда заканчиваются одинаково».


Многие русские рассуждают, как Петя, то есть стабильность для них важнее демократии. За последние восемь лет жизнь стала хоть сколько-нибудь более предсказуемой, раньше россияне этим не были избалованы.

Демократия все еще кажется большинству ненужной роскошью. Люди заняты выживанием, повседневной жизнью, попытками улучшить ее. На свободу, которая была при Ельцине, многие наплевали: для чего она нужна, если в стране полный бардак?

Это одна из причин того, что демократическое движение в России так слабо. Обыватели не доверяют демократии. Русские не хотят ходить на демонстрации — они хотят получать зарплаты и пенсии вовремя.

Презрение к политикам безмерно. И для этого есть основание. Самая главная причина — отсутствие в России сколько-нибудь функционирующей партийной системы.

На Западе большинство партий появляется из общественных движений. Какая-то общественная группа хочет выразить свои интересы, одновременно борясь с несправедливостью. Лучший пример — рабочее движение, старейшее политическое движение в Финляндии. Рабочие требовали, чтобы они были справедливо представлены в обществе. Это угрожало интересам привилегированных слоев, но после гражданской войны 1917–1918 годов антагонисты научились сотрудничать и находить компромиссы, а именно так и делается политика. Ставились новые вопросы — и одновременно создавались новые партии. Некоторые стали постоянными, например движение «зеленых».

В России партийной системы никогда не было. Современные партии не выкристаллизовались из народного движения — их штампует или Кремль, или какой-нибудь гений популизма, задумавший сделать карьеру.

Партии можно условно разделить на три группы:

• партии власти, которые являются не более чем продолжением Кремля («Единая Россия» и «Справедливая Россия»);

• оппозиционные партии, которые пришли к соглашению с Кремлем о том, какую роль они должны играть (либерал-демократы, коммунисты);

• собственно оппозиционные партии, которые эффективно замалчиваются прокремлевскими СМИ («Яблоко»).

Так что за какую партию голосуют люди, никакой роли не играет, — это никак не влияет на власть. Две первые из вышеназванных партий сами и есть власть, а у последних нет возможности быть услышанными. В выборах принимают участие пятьдесят — шестьдесят процентов населения России, и существует значительный риск того, что в будущем число голосующих упадет ниже пятидесяти процентов. Российские избиратели мыслят здраво и понимают, что власть не собирается прислушиваться к ним.


Российские оппозиционные партии стоят перед выбором: пойти навстречу власти или потихоньку угаснуть. Однако многие политологи говорят, что у оппозиции может появиться шанс, если оппозиционные силы окажутся способны на сотрудничество.

«Возможности правительства удерживать власть небезграничны. Конечно, властям удается до определенной степени подделывать результаты, но не полностью. Утверждать, что все голоса в России покупаются — грубое преувеличение», — считает политолог Дмитрий Орешкин. Я беру у него интервью в Москве перед думскими выборами 2007 года.

Иначе говоря, собственно оппозиционные партии, которые набирают достаточно много голосов, могли бы пройти в Думу. Проблема в том, что самые яркие личности оппозиции — Григорий Явлинский, Ирина Хакамада, Михаил Касьянов — не уживутся вместе. Их эго слишком велико. Они уже дискредитировали себя в глазах избирателей, продемонстрировав больший интерес к собственной политической карьере, чем к будущему демократической оппозиции.

Явлинский, Хакамада и Касьянов — главные фигуры российской демократии, которые не рискуют напрямую. Они не выходят на уличные демонстрации и не вступают в рукопашную с Кремлем. В этом нет ничего, что вызывало бы презрение, — все трое подвергаются довольно большому риску уже из-за того, что явно не хотят иметь никаких дел с Кремлем.

На улицу выходят Гарри Каспаров, Эдуард Лимонов и Владимир Рыжков. Цель Каспарова и Лимонова — не столько пройти в Думу, сколько создать власти как можно больше проблем. Настойчиво организуя так называемые Марши несогласных по всей России, они вынудили власть вести себя как перепуганный слон: демонстрации подавлялись с вопиющей жестокостью, хотя демократическое движение не представляет для Кремля особой опасности. С этой точки зрения Каспаров и Лимонов добились гораздо большего успеха, чем их коллеги Явлинский и Хакамада.

Но даже если бы демократические партии проникли в Думу, это почти ничего не значило бы. Дума не законодательный орган в западном смысле этого слова, то есть учреждение, которое инициирует и принимает законопроекты. Задача Думы — одобрять законопроекты президентской администрации, что она и делает, повинуясь чувству долга и без лишних разговоров.

Власть не у Думы, а у президента. Дума не сумела создать себе статус избранного народом органа, как в президентских демократиях, то есть стать противовесом президенту. Вместо этого она стала собранием чрезвычайно интересных в принципе личностей, которые затевают блестящие телешоу, кулачные бои и состязания в красноречии.

У членов Думы высокие зарплаты, прекрасные квартиры и множество льгот. В первую очередь думцы развивают коммерческую деятельность, то есть продают свои услуги в разных областях общественной жизни. Они занимаются лоббированием, ходят на тусовки и коктейли. Но у них нет никаких шансов реально повлиять на действия правительства, например, сместив его.

Не в этом их задача. Их задача — одобрять предложения Кремля, возможно, меняя в них какие-то детали.

Таким образом, в России стать политиком — это бизнес-концепция. Тот, кому удалось быть избранным в Думу, обеспечил свое экономическое будущее. Одновременно человек получает доступ к информации и каналам, которые могут оказаться чрезвычайно полезными. Не случайно многие члены Думы — известные бизнесмены, каким был, например, олигарх Борис Березовский до своего бегства из России.

Другие общественные деятели тоже видят преимущества высокооплачиваемых рабочих мест, которые обеспечивают им еще одну площадку для завоевания общественного признания, не заставляя при этом нести политическую ответственность ни за одно решение. Например, в российском парламенте заседают кинорежиссер Станислав Говорухин, эстрадный певец Иосиф Кобзон, девятикратная чемпионка мира по спортивной гимнастике Светлана Хоркина и олимпийская чемпионка по конькобежному спорту Светлана Журова.

Не сказать, чтобы российский парламент сильно отличался от финского. У нас тоже заседает множество знаменитостей.

«Драки, скандалы… конечно, это все выглядит комично, но в первую очередь вызывает чувство неловкости. Что о нас подумают в мире? Дума в том виде, какая она сейчас, совершенно не нужна», — говорит Валерий Кияшко, российский избиратель и кадровый офицер, с которым я беседовала у него дома на кухне перед думскими выборами 2007 года.

Поэтому русские не верят народным избранникам, зато верят президенту. Это разумно. Президент — единственная сила в России, которая действительно способна что-то изменить.

Пытаться сделать что-то политическим путем — затея в принципе мертворожденная. Вместо этого перемен добиваются, устанавливая контакт с властью. Тот, кто не хочет признавать власть, немедленно оказывается на обочине — это проблема Явлинского и Хакамады.

Иными словами, следует исключить возможность построения гражданского общества в России.

«Чепуха», — говорит Людмила Алексеева, председатель российской Хельсинкской группы, российская гранд-дама в том, что касается защиты прав человека.

Я встречаюсь с ней весной 2007 года в связи с маршами несогласных. Алексеева, которой за восемьдесят, принимает меня в своей просторной квартире в самом сердце Москвы, возле Старого Арбата.

Алексеева руководит Хельсинкской группой еще с советских времен. Она абсолютно бесстрашный человек и верит в перспективы диссидентского движения в России. Алексеева говорит долго и обстоятельно, но ее мысли острее бритвы: «Русские никак не поймут, что есть демократия и как их собственное поведение во время выборов связано с властью. Но кое-чему русские научились, а именно — отстаивать свои интересы. Народу не нужна демократия — пока. Но люди хотят иметь возможность распоряжаться своей жизнью. Есть объединения автомобилистов, людей, которых обманули с квартирами, и так далее».

Тяжелое постсоветское житье и бездушная рыночная экономика закалили и многому научили определенную группу граждан. Это та самая группа, которая в конце концов перестанет мириться с тем, что Кремль попирает ее интересы, говорит Алексеева: «Рыночная экономика поделила нас на два сорта людей: тех, кто справляется сам, и тех, кто не может этого. Те, кто вышел из всех передряг, кому удалось построить новую жизнь своими собственными руками, ничего не должны государству. Они стали самостоятельно думающими людьми, способными отстаивать свои интересы. Этого-то в Кремле никак не поймут. Обитатели Кремля считают, что граждане все еще думают по-советски».

Я вспомнила слова Алексеевой через год, когда делала репортаж о феномене точечной застройки, то есть строительстве новых домов на слишком маленьких участках московской земли. Москва страдает от ужасающей нехватки жилья, и любой свободный участок земли в черте города баснословно дорог. Могущественные строительные предприятия добывают разрешение на строительство на непропорционально маленьких участках. В результате строители частенько просто-напросто прихватывают участки соседней земли, чтобы построить высотку класса «люкс» в тридцать — сорок этажей. Но москвичи больше не хотят с этим мириться — они создают организации, подают на строительные корпорации в суд и просто поднимают шум. «Это помогает. Теперь случаев незаконного строительства меньше. Естественно, они продолжаются по всей Москве, но власти стали внимательнее присматриваться к строительным предприятиям. Государственным мужам просто не хочется иметь проблемы с массой озлобленных обывателей», — сказал Александр Кульпин, один из активистов, с которыми я беседовала.


В России все больше сознательных и уверенных в себе граждан, считает Людмила Алексеева. Однако на пути к России, в которой есть настоящие партии и функционирующая партийная система, придется сделать еще немало шагов. Партии все еще занимаются фиктивной борьбой — вся их энергия уходит на то, чтобы очернять друг друга, а не на сотрудничество и поиски компромиссов. Это совершенно естественно, так как им не позволено принимать какие-либо решения. Кремлю не нужно совместное принятие решений — Кремль хочет сам принимать все решения, получая потом благословение Думы.

Мысль о регулярной смене власти в результате регулярно проводимых выборов приводит Кремль в ужас. Это происходит из-за того, что в российской политической игре проигравший уже не сможет вернуться во власть. В старые времена его лишали жизни, изгоняли из страны или ссылали в монастырь. У того, кому посчастливилось захватить власть, только одна задача: любым способом удержать ее.

Вот почему граждане России в большинстве своем так равнодушны к политике. Такое равнодушие закономерно. Все равно ничего не изменится.

Но в отличие от множества людей, живущих при половинчатых и полных диктатурах, русские не существуют в информационном вакууме — они могут свободно путешествовать и без ограничений пользоваться Интернетом. Это не делает россиян полноценным гражданским обществом, но создает условия для появления самостоятельно мыслящих граждан. Поэтому вполне вероятно, что Людмила Алексеева в перспективе окажется права.

Глава 10

Глава 10. РОССИЯ. ПАРАЛЛЕЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Когда я приехала в Москву, одной из моих первых задач стало обзавестись фальшивой регистрацией. У меня была временная виза, поэтому я не могла зарегистрироваться, что в России надо делать обязательно всякий раз, приезжая в какой-нибудь город. Однако зарегистрироваться я не могла, так как у меня не было постоянной визы и жила я не в гостинице.

Моя приятельница решила, что жить в Москве два месяца без регистрации рискованно. И предложила мне состряпать фальшивую регистрацию. Это оказалось до смешного просто: найти в Интернете фирмы, позвонить туда и объяснить, что требуется. Через несколько дней я, заплатив 25 евро, — списалась в получении фальшивой двухмесячной регистрации.

Эти деньги работодатель, естественно, мне возместил. Иными словами, наша телекомпания согласилась обвести вокруг пальца российские власти, что совершенно нормально. Думаю, что большинство работодателей зарубежных корреспондентов в России рано или поздно оказываются перед необходимостью так или иначе обмануть власти. Мое нарушение незначительно — у меня есть коллеги, которые работают без официальной аккредитации по нескольку месяцев, пока российский МИД обрабатывает их заявления.

Живя в России, следует усвоить один очень важный момент, а именно: в каких ситуациях можно а) нарушать правила, б) толковать их в какую угодно сторону и в) когда, напротив, надо соблюдать правила от и до.

Исходный пункт следующий: ни одно правило не является абсолютным. Любой русский знает, что правила существуют не ради всеобщего блага; они суть бессмысленные выдумки мелкотравчатых бюрократов. Обычного для скандинавов представления о моральном императиве, который заставляет следовать закону, в России не существует.

Нет никаких моральных императивов — есть только разные способы выжить в ненадежном, несправедливом и непредсказуемом обществе. Поэтому русские, прокладывая свой путь в бурном мореобщественной жизни, даже не помышляют овсеобщем благе. Они думают лишь о благе своем и своих близких.

Это не имеет ничего общего с эгоизмом, напротив, русская культура по своей природе культураколлективная. Однако не рационалистская. На общество полагаться нельзя — полагаться можно лишь на самого себя. Никогда за всю российскую историю у западных правовых принципов не было прочного основания, даже при императоре Александре II, который провел множество реформ по второй половине XIX века. Тогда была реформирована судебная система, появились независимые суды, и основным принципом стало соблюдение судьями закона, а не капризов начальства.

Как бы то ни было, реформа оказалась полумерой, потому что общая юридическая система не распространялась на крестьян.

Семьдесят лет социализма и десять лет дикого капитализма эффективнейшим образом разрушили фундамент для создания правового общества в России. Сегодня существует формально независимая судебная система. Но на деле суды принимают решения по приказу или верхних слоев политической элиты, или того, кто больше заплатит. Поэтому доверие к судам сохранилось у очень немногих.

В связи с этим вселяет оптимизм тот факт, что все больше русских отправляются отстаивать свои права в суде. Часто это потребители, не желающие мириться с тем, что их обманули, — например, люди, купившие несуществующие квартиры. Шансов выиграть дело у них по-прежнему немного, но люди эти часто приглашают представителей прессы. Иногда это приводит к тому, что суд выносит обвинительный приговор предприятию, обманувшему своих клиентов.


Типичнейшим примером обыденного нарушения правил служит как раз закон о регистрации. Человек, приезжающий на постоянное жительство в какой-нибудь город, должен зарегистрироваться в нем. Москва — самый большой город России, и растет он неконтролируемо — никто не знает, сколько народу приезжает сюда каждый год, так как большинство приезжих не регистрируется.

Закон о регистрации остался еще с советских времен, когда власти зорко следили за деятельностью граждан. Но ограничение свободы передвижения уходит корнями гораздо глубже. В течение последних столетий большинство русских жили, как рабы, при хозяине — почти все земледельческое население состояло из крепостных крестьян. Они являлись личным имуществом хозяина и были привязаны к своему клочку земли от колыбели До могилы. Крепостничество в России было отменено только в 1861 году, при Александре II.

Желание контролировать передвижения граждан при коммунистах никуда не делось. По Советскому Союзу люди ездили с так называемыми внутренними паспортами — получить заграничный паспорт было практически невозможно. Труднее всего было переехать в Москву, так как количество приезжих ограничивалось строжайшими регистрационными требованиями.

И внутренние паспорта, и требования регистрации сохранились и в нынешней России. В то же время появилось великое множество возможностей обойти правила. Слава богу, что свершился хотя бы такой прогресс, иначе Москва потеряла бы огромную часть своей динамики и энергии. Ведь город сделали цветущим приезжие, и, как ни крути, самые презираемые из них — таджики, узбеки, азербайджанцы — незаменимы для Москвы. Кто еще будет подметать улицы, строить новые дома или продавать на рынке фрукты и овощи?

Собственно, последнего занятия власти в торопливом стремлении обеспечить работой россиян лишили всех, у кого нет российского гражданства. В результате множество рынков наполовину опустело. Без приезжих жизнь в Москве попросту замрет.

Из всех моих знакомых, приехавших в Москву, официально зарегистрировались очень и очень немногие. Это удавалось только тем, кто купил квартиру или вступил в брак с коренным москвичом или москвичкой.

Причина проста: сделать себе настоящую регистрацию или невозможно, или очень хлопотно.

Самое труднопреодолимое препятствие в том, что нужно предъявить действующий договор о найме жилья. Ни один хозяин, сдающий квартиру внаем, такого документа не даст, потому что не платит налогов со своего дохода от квартиры. Иными словами, процесс невозможно даже начать.

Причина номер два состоит в том, что большинство не считает, что им вообще нужна регистрация. Некоторые делают себе фальшивую регистрацию, просто отыскав в Интернете нужные фирмы. Эти фирмы совершенно открыто рекламируют себя в метро и по всему городу.

И вообще, ничего страшного не случится, даже если милиция тебя сцапает. Часто из положения удается выпутаться благодаря уверенному, независимому поведению — при условии, что ты белый и этнический русский (выходцам из Центральной Азии и кавказцам всегда приходится откупаться). В худшем случае придется отдать денежку, но и это менее хлопотно, чем делать регистрацию.

Все это, разумеется, приводит к целому ряду неприятных последствий. Невозможно проголосовать там, где живешь, — придется ехать в родной город, который может находиться на расстоянии в несколько тысяч километров. Возможно, это и не является основной причиной низкой избирательной активности россиян, но я убеждена, что такое объяснение по меньшей мере небезосновательно.

Невозможно получить официальные документы там, где живешь. Когда моя подруга выходила замуж, ей пришлось проехать полторы тысячи километров до Мурманска и столько же обратно, чтобы получить паспорт со своей новой фамилией. Дистанцию пришлось пройти дважды — в первый раз она подавала заявление на смену паспорта, а во второй приезжала забрать готовый паспорт. Итого ей пришлось проехать шесть тысяч километров — из-за того, что она не сумела зарегистрироваться в Москве.

Позже она купила квартиру в Москве и наконец смогла зарегистрироваться. И все-таки ей пришлось еще раз проехать полторы тысячи километров до Мурманска и столько же обратно, чтобы выписаться из Мурманска. По телефону она не могла этого сделать. В Москве требовали печать, удостоверяющую, что она выписалась из Мурманска.

Система просто идиотская. Поэтому и сложились две параллельные реальности: реальность, в которой, по мнению служащих Министерства внутренних дел, живут граждане, и та, которая существует на самом деле.


С бюрократией, окружающей иностранных журналистов, не стало проще — в последние годы положение только ухудшилось. Когда я во второй половине девяностых начала писать репортажи о России, президента страны звали Борис Ельцин, и контроль над СМИ был в большой степени ослаблен. Уже тогда журналисты, работающие в России, конечно, должны были иметь специальную аккредитацию Министерства иностранных дел. В то же время можно было спокойно работать и без нее, и в России было полно финских журналистов, которое ездили туда-обратно по туристической визе.

Я довольно много написала во время своих частных путешествий, в которые я ездила, естественно, по туристической визе. Когда поездки стали более регулярными, в газете «Хювудстадсбладет», на которую я тогда работала, решили, что мне надо сделать годовую российскую визу и российскую аккредитацию, чтобы я из Хельсинки могла следить, что делается в России, и меня можно было быстро отправить туда на задание. Я позвонила в российский МИД, чтобы выяснить, как и что; мне доброжелательно ответил очаровательный господин, который много лет занимался аккредитациями журналистов из Скандинавии.

Мои документы пошли в министерство. Процесс в общей сложности занял почти год; за этот год в министерстве произошла смена поколений (смена власти в Кремле имела место несколькими годами раньше). Очаровательного господина сменил молодой человек, застать которого было невозможно.

В результате, когда МИД наконец сообщил о своем решении, я получила аккредитацию и годовую визу, но как корреспондент с местом работы не в Финляндии, а в Москве. Министерство хотело ограничить число журналистов с постоянной аккредитацией, которые освещают события в России из Финляндии. Их слишком много, объяснил молодой человек по телефону.

«Разве вы не понимаете, что в таком случае я все равно приеду, только по туристической визе? Почему вы не даете мне сделать это законно?» — зашипела я в трубку чиновнику, которого, кажется, забавляло мое бешенство.

Справедливости ради надо сказать, что он не стал упрекать меня за эту вспышку, когда я через два года объявилась в Москве как корреспондент финского телевидения. Меня не оштрафовали за былые нарушения. Может быть, потому, что многие чиновники сами знают о параллельной реальности, в которой все живут, но в первую очередь, наверное, потому, что я явилась из незначительной, с российской точки зрения, страны как представитель незначительного СМИ. Служащие Министерства иностранных дел концентрируются на серьезных странах — США, Великобритании, Германии, Франции — и серьезных СМИ — Би-би-си, Си-эн-эн, «Нью-Йорк Таймс». Просто милость господня, что у министерских чиновников не остается энергии на финских гномов.


Чтобы работать в России, иностранному журналисту нужно получить два документа: аккредитацию российского МИДа и годовую визу. Процесс может занять несколько месяцев, ибо дело это нелегкое, особенно когда подаешь заявление в первый раз. И не из-за того, что требования невыполнимы, а потому, что процесс сложный и хлопотный, а документы должны быть оформлены так, как хочет министерство. К тому же правила могут поменяться когда угодно.

Российский МИД требует, чтобы были поданы: письмо от работодателя, письмо от московского отделения, копия паспорта и визы, а также две фотографии.

Когда твое заявление одобрят, ты получаешь аккредитацию, и тогда можно подавать заявление на годовую визу. Делается это не в Министерстве иностранных дел, а в московских отделениях Министерства внутренних дел. Имея при себе письмо из МИДа, копию договора с домовладельцем и еще кое-какие другие документы, оставляешь новое заявление.

Очень важно, чтобы в документах не было ошибок. Когда я через год пришла продлить аккредитацию, мидовский служащий всполошился. Он протянул мне письмо, которое я должна была отнести в Министерство внутренних дел, чтобы продлить аккредитацию, и ткнул пальцем: «В паспорте ваше имя написано как „Анна-Лена", а в старой визе стоит „Анна Лена". Надеюсь, у вас не возникнет проблем, когда вы будете продлевать визу».

Какое счастье, что чиновники из МВД не придали значения пропаже дефиса.

Так что в России документы следует держать в порядке. Однако существуют ситуации, когда приходится выбирать: или ты нарушаешь закон, или упускаешь возможность сделать хороший репортаж.

Я считаю, что мой долг московского корреспондента — вести репортажи даже из регионов, подобных Чечне, республике, которую буквально сровняли с землей во время одной из самых ужасных гражданских войн современности, в 1994–1996 годах и с 1999-го, длившейся примерно еще пять лет. Пока у региона был статус «зона контртеррористической операции», зарубежным журналистам запрещалось передвигаться по нему, если они не входили в официальную журналистскую группу. Запрет не распространялся на российских журналистов, и этот факт подкрепляет подозрения в том, что за запретом стоит вовсе не забота о безопасности журналистов. Скорее всего, Кремль хотел знать, чем занимаемся мы, зарубежные журналисты.

Российское Министерство иностранных дел организовывало для журналистов регулярные поездки в Чечню — поездки, во время которых журналистов, разумеется, строго контролировали, и работать самостоятельно было сложно. Я давно собиралась отправиться в одну из поездок, но на них каждый раз накладывались какие-нибудь другие командировки.

В течение 2007 года другие журналисты сообщали мне, что положение в Чечне значительно стабилизировалось. У меня была чеченская спецаккредитация, так что в принципе я могла бы посетить Чечню законно. Поразмышляв несколько дней, сняла телефонную трубку, позвонила в кадыровскую администрацию в Грозном и сообщила, что выезжаю. На том конце сказали: «Добро пожаловать!»

Поездка прошла блестяще. Я свободно перемещалась по Грозному, брала интервью, у кого хотела, и снимала все, что хотела. Время от времени мне на мобильный звонили из администрации Кадырова, проверяя, «все ли в порядке». Перед отъездом из Грозного я дала короткий и довольно неопределенный устный отчет о том, что за репортажи я сделала. И всё.

Я не сомневаюсь в том, что администрации Кадырова были известны мои передвижения по Грозному. Скорее всего, это одна из причин, по которой поездка прошла хорошо. Чечня — маленький регион, который Рамзан Кадыров сейчас контролирует почти полностью. И именно его законы распространяются на тех, кто ступает на землю Грозного, — его, а не Москвы. Это одно из обычных для России разногласий между разными государственными учреждениями. Из-за полного отсутствия открытости и демократического контроля они живут своей собственной жизнью. Они не контактируют друг с другом и нередко руководствуются совершенно разными интересами. Поэтому в государстве российском не следует рассчитывать на то, что левая рука знает, чем в этот момент занята правая.

Даже если добыть все необходимые документы, Не следует думать, что удастся избежать проблем. Власти не в курсе, как действуют правила, особенно в провинции. Чем дальше от Москвы, тем больше риск, что в твои дела сунет нос какая-нибудь слишком усердная и не слишком компетентная личность из администрации.

Правило простое: у тебя должна быть аккредитация Министерства иностранных дел. В этом случае имеешь право работать в любом месте России Тебе не нужно специальное приглашение от местных властей.

Этого-то и не знала местная иммиграционная служба Ставрополя, когда я в октябре 2007 года приехала в город с коллегой из Финляндии. Во время последнего рабочего дня нашу машину остановила дорожная милиция. Мы, как обычно, помахали своими аккредитациями, привыкнув в Москве, что аккредитация Министерства иностранных дел часто обращает жадных гаишников в бегство. Однако это была плохая идея. Милиционер тут же позвонил в местный отдел по делам иностранцев и доложил, что задержал подозрительных иноземцев, у которых, кажется, нет специального разрешения работать в Ставрополе.

Через двадцать минут прибыли трое молодых людей в черных кожаных куртках и вычищенных до блеска ботинках. Им вряд ли было больше тридцати; они уставились в наши аккредитации, как коза на атомный реактор. О том, что журналисты, имеющие аккредитацию российского Министерства иностранных дел, имеют законное право свободно передвигаться по всей России, они и понятия не имели, они вообще в первый раз видели официальную журналистскую аккредитацию. С угрюмыми физиономиями парни так и сяк вертели наши документы. Они не могли понять, почему у нас нет официального приглашения.

Я начала терять терпение: я знала, что документы у нас безупречные и нас ждет интервью. После десятиминутного препирательства нам велели сесть в машину и отвезли в управление по делам иностранцев. Вне себя от злости, я попыталась уговорить этих самозваных полицейских, не имевших ни малейшего права арестовывать нас, отпустить хотя бы нашего оператора, чтобы он мог снять назначенное интервью. Милиционеры же первым делом постарались предъявить нас своему начальству и потому наплевали на мои мольбы.

Тем временем наша редакционная секретарша связалась с ведомством по делам иностранцев в Москве. Вскоре москвичи позвонили ставропольским коллегам и наорали на них за то, что те нарушают закон, после чего нас немедленно отпустили. Последнее, что мы услышали, бросаясь к машине, чтобы успеть на интервью, — вежливый вопрос, не желаем ли мы кофе или чаю.


Никогда нельзя рассчитывать на то, что в России представители власти знают законы, которым Должны следовать. Власти — это отнюдь не инстанция, к которой гражданин может обратиться в затруднительных обстоятельствах; это неминуемая головная боль, с которой гражданин вынужден как-то справляться.

Такое положение вещей делит русских на две группы. Люди из первой группы не испытывают никакого уважения к бюрократам. Спокойно и целеустремленно они обходят систему, если понадобится. Разумеется, они делают это не в открытую и не постоянно, а только если это в их интересах. Это не протест, а лишь хладнокровное понимание того, что предписания часто не имеют разумного основания и поэтому их не стоит понимать буквально.

Люди из второй группы неукоснительно следуют каждому предписанию. Они делают это не по убеждению, а ради того, чтобы не к чему было придраться. Иными словами, это люди, по натуре своей боязливые и не любящие рисковать. Естественно, что им хуже всего приходится в русском обществе и им же чаще всего достается наименее престижная работа.

Большинство людей из сферы обслуживания — регистраторы в гостинице, официантки и секретари — относятся к последней группе. Иностранцу часто приходится конфликтовать с ними. Это происходит из-за того, что они никогда не осмеливаются принять решение самостоятельно или при помощи здравого смысла, а действуют с одной-единственной целью: избавить от каких бы то ни было проблем самих себя.

Однажды мне пришлось обойти пол-Екатеринбурга поздно ночью, по холоду, под мокрым снегом, в поисках работающего банкомата. Регистраторша отказалась прописать меня, если я не заплачу сразу всю сумму за три ночи в гостинице наличными (кредитная карточка тут, естественно, не годилась). Банкомат в гостинице не работал, ближайшие к гостинице банкоматы — тоже. Прописать меня в номер и получить деньги на следующий день было делом немыслимым.

Регистраторша поступила, с ее точки зрения, вполне естественно: она «перестраховалась», то есть позаботилась о том, чтобы у нее не было проблем. Ей показалось проще выгнать постояльца ночью на мороз, чем потом объясняться со своим шефом из-за того, что правила не были соблюдены до последней запятой. В русском языке для этого феномена даже есть особый глагол — «перестраховаться», уберечь собственную шкуру.

Журналист в России должен наблюдать за людьми из первой группы и учиться у них. Методом проб и ошибок.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 7 и 8

Глава 7. РУССКИЕ ИМЕНА

«Тебя зовут Анна или Лена?»

Этот вопрос я часто слышу от озадаченных русских. И Анна и Лена — русские имена, тут ничего сложного. А вот когда они вместе — это непонятно. Двойных имен в России не существует, здесь людей зовут по одному образцу: имя, отчество, фамилия.

Это значит, что если твоего отца зовут Николай Иванов, а тебя назвали Татьяной, то ты — Татьяна Николаевна Иванова. Если ты Татьянин брат и крестили тебя Сергеем, то тебя зовут Сергей Николаевич Иванов.

Женщины добавляют «а» к фамилии (так, жену Медведева зовут Светлана Медведева). Это не распространяется на украинские фамилии вроде Чумаченко или Мазуренко — они всегда кончаются на «о».

Список имен, из которых могут выбирать русские православные, ограничен. Православная Церковь признает только христианские имена, то есть имена из византийских православных святцев — на практике греческие, еврейские или латинские, принявшие церковнославянскую форму. Поэтому в России так много Николаев, Алексеев, Сергеев и Дмитриев.

Есть и славянские по происхождению имена, принятые Церковью, например мужские имена Ярослав и Ростислав, и такие женские имена, как Надежда, Любовь и Светлана. Некоторые русские имена — память об эпохе викингов. Олег и Ольга — русская форма от Хельге и Хельга, Владимир — переделанное Вольдемар.

Русская Православная Церковь принимает и некоторые европейские имена, например Маргарита, Филипп, Вероника и Эдуард. Но их все еще довольно мало. И совсем нет в России Кевинов, Уильямов или Оливеров. Не говоря уж о Бруках или Риджах.

Неудивительно, что ограниченное количество имен стало причиной бескрайнего моря разных форм этих имен. У каждого русского имени есть уменьшительно-ласкательная форма, а также десятки уменьшительных от этой ласкательной формы. Уменьшительное имя моего имени Анна — Аня. Из него можно сделать Анечка, Аннушка, Анюта, Нюра, Анька и так далее. Женщину по имени Мария могут звать Маша (Машенька, Муся…), Александра и Александру зовут Саша (Саш, Сашенька…), Алексея — Леша (Лёш, Лёлик…), Сергея — Сережа (Серега, Сереж…), Николая — Коля (Коль, Коленька…), Екатерину — Катя (Катенька, Катюшка…), Ксению — Ксюша (Ксюш, Ксюшенька…), Владимира — Володя (Вова, Володька…).

Русские друзья почти никогда не называют друг друга иначе, как ласкательными именами. Познакомившись, люди переходят на уменьшительные имена и со временем могут изобрести особые формы для одних и тех же имен. С иностранными именами возникают проблемы, но тут можно проявить фантазию. Например, моего приятеля Киммо мои русские друзья зовут Киммочик.

У разных ласкательных форм одних и тех же имен бывают разные коннотации. Называть женщину по имени Надежда Надей — нейтрально, так ее называет большинство. «Наденька» имеет оттенок близости, что делает эту форму неподходящей для употребления кем-то еще, кроме близких этой женщины. Например, одна моя подруга обижается, когда коллеги-мужчины называют ее Наденькой. Имеют наглость позволять себе такое, говорит она.

Другую подругу, Анну, раздражает, когда ее начальник называет ее Анечкой: «К мужчинам подчиненным он никогда так не обращается — не называет, например, моего сослуживца Сашенька. Называть меня Анечка — способ употребить власть и унизить меня. А вот Аня — вполне нормально», — считает она.

Интересно, что имена вроде Таня, Аня, Катя и Надя распространились и стали популярными в Финляндии, хотя это не имена, а уменьшительные формы. Эти имена сейчас настолько обычны, что сделались частью шведской и финской традиции имен. Есть и другие, более поздние заимствования, например Саша, — это имя я иногда вижу в разделе «Крестины» в газетах «Хювудстадсбладет» и «Хельсингин Саномат».


Русские обращаются к взрослым незнакомым людям на «вы». Правило простое: обращаться на «вы» к любому человеку старше шестнадцати, и точка. «Тыкают» только близким друзьям.

В то же время официальность обращения не есть нечто незыблемое. Разумеется, «вы» очень важно в начале знакомства, но, как показывает мой опыт, русские быстрее переходят на «ты», чем, например, Французы или немцы. Конечно, такой переход зависит от ситуации и в первую очередь от возраста. Мне немного за тридцать, и если я в свободное время знакомлюсь со своими ровесниками, мы переходим на «ты» в тот же вечер, в особенности если мы повстречались в компании, где люди уже давно знают друг друга.

Я никогда не обращаюсь на «ты» к людям, у которых беру интервью: это было бы ситуационно неправильно, поскольку у нас отношения рабочие. Но если я потом повстречаю кого-нибудь из них на улице, вполне возможно, что мы перейдем на «ты», особенно если мы примерно одного возраста.

Люди в Москве быстрее переходят на «ты», чем в Петербурге. Во всяком случае, так утверждает моя подруга Марина. Она родилась в Санкт-Петербурге, но уже десять лет живет и работает в Москве. «Петербуржцы такие чопорные, это город людей с высшим образованием. А москвичи заняты зарабатыванием денег, так что у них нет времени на формальности», — считает она.

Обращение на «вы» необязательно означает такие уж официальные отношения. Вполне можно обращаться к людям, которым «выкаешь» — например, сослуживцам, — при помощи уменьшительных имен. Совершенно нормально сказать «Таня, когда вы едете в отпуск?» или «Сережа, вы не могли бы помочь мне решить эту проблему». Так обращаются к людям, с которыми встречаются каждый день, но с которыми, тем не менее, дружеские отношения не установились.

Так что русские одновременно и официальны, и неофициальны в общении. Слово «вы» важно, но человека, к которому обращаешься на «вы», вполне можно называть уменьшительным именем, прикасаться к нему, подтрунивать над ним. В Финляндии люди чаще «тыкают» друг другу, но при этом не касаются друг друга и не зубоскалят. В России же совершенно нормально подшутить над человеком, к которому обращаешься на «вы».

Я заметила, что русские чаще всего обращаются к своим свекрам и тестям на «вы», независимо от возраста. Родителей своего лучшего друга Алексея — Рудольфа и Татьяну — я знаю так долго, что уже могу «тыкать» им, но подружка Алексея говорит им «вы». Вся моя петербургская компания обращается к родителям друзей на «вы» и по имени-отчеству, вежливо. И вовсе не потому, что отношения между этими людьми формальные или натянутые — они знакомы с родителями друзей с самого детства. Просто обращение на «вы» — способ продемонстрировать уважение и вежливость.

Когда мы собираемся все вместе, я часто чувствую себя дикарем — я единственная обращаюсь к Рудольфу и Татьяне, которые много старше меня, на «ты». Но теперь уже поздно что-то менять — я начала «тыкать» им еще до того, как изучила русский язык достаточно хорошо, чтобы постичь такие нюансы. И никто ничего не имеет против. Русские в подобных вопросах не слишком церемонны и иностранцу великодушно прощают нарушения этикета.


Русские всегда зовут друг друга по имени, это вежливо. Люди редко обращаются друг к другу на западный манер, то есть «господин Иванов» или «госпожа Иванова». Когда хотят быть вежливыми, обращаются к собеседнику по имени-отчеству. Например, к Борису Ельцину часто обращались «Борис Николаевич», также как к Дмитрию Медведеву — «Дмитрий Анатольевич», а не «господин Ельцин» или «господин Медведев». Когда русские беседуют, они часто употребляют имена: «конечно, Татьяна Николаевна», «ну, нет, Виктор Иванович». Это способ показать, что собеседники видят друг друга, и русские прибегают к нему значительно чаще, чем, например, финны.

Существует два способа обратиться к русскому человеку по имени. Если отношения официальные, к человеку обращаются по имени и отчеству. А хорошие друзья выбирают одну из бескрайнего моря ласкательных форм, скрытых в каждом русском имени.

Я никогда не слышала, чтобы кто-то назвал какого-нибудь Владимира просто Владимир. Если хотят быть вежливыми, говорят «Владимир Сергеевич». Если отношения неформальные и дружеские, говорят «Володя» или «Вова». Жена Владимира, зовя супруга ужинать, может сказать ласковое «Вовочка».

Вот почему советник Буша упустил очень важный момент, присоветовав Бушу говорить «мой друг Владимир». Бушу следовало говорить «мой друг Володя», и никак иначе.

Русский обычай обращаться на «вы» ко всем, кроме старых друзей, очень удобен. Он последовательный и цельный, благодаря чему проще общаться с окружающими. Даже при том, что в Финляндии я привыкла обращаться ко всем на «ты», я иногда ощущаю скандинавскую неформальность как лицемерную или навязанную. Мне, например, не нравится, когда рекламное письмо начинается словами «Привет, Анна-Лена!». Подобное обращение было бы невозможным в России, где я госпожа Лаурен и в формальном, и в профессиональном общении.

Прекрасно, когда есть возможность держать дистанцию с людьми по своему усмотрению. Заодно при обращении на «вы» гораздо проще отстаивать свои права, например в качестве покупателя. Москва, как я уже говорила, город весьма несентиментальный, и тот, кто не научится орудовать локтями, навечно останется последним в очереди. Поэтому иногда приходится быть резким с людьми. Это неприятно, но обращением на «вы» люди выказывают хотя бы минимальное уважение и к тому же демонстрируют, что конфликт не носит личного характера.

Можно также обращаться на «вы» к людям, которых хорошо знаешь, но которые, например, значительно старше тебя. К русскому оператору нашего финского канала я на «вы» не обращаюсь — мы коллеги, а корреспонденты и операторы в принципе не «выкают» друг другу. Однако я заметила, что это иногда раздражает пожилого оператора, которому казалось неестественным, что ему «тыкает» девчушка почти вдвое моложе его. То, что он сам обращался ко мне на «ты», было совершенно в порядке вещей, как и то, что к нему обращались на «ты» двое других корреспондентов. Ведь они старше меня. В этом случае я решила нарушить русскую традицию, поскольку рабочее место было финским, и я считаю, что отношения между корреспондентом и оператором не должны зависеть от возраста и пола. Для России это, конечно, несбыточная мечта.

Но такое исключение подтверждает правило. К другим людям моей профессиональной среды, которые старше меня, я обращаюсь на «вы», даже к людям, ставшим близкими мне. Моя любимая преподавательница русского языка Маргарита через несколько лет стала моим другом, но, несмотря на это, я всегда обращаюсь к ней на «вы». Ведь она мой преподаватель, которым я дорожу и которого уважаю в высочайшей степени.

Обращение на «вы» делает общение более многозначным. Это один из многих факторов, которые делают жизнь в России более многообразной и отлаженной, чем в Финляндии. Обращением можно обозначить немало — возраст, пол, иерархию. Как и все прочее в России, эти сообщения не прямые, а скрыты между строк.
Глава 8. ДЕНЬ ПОБЕДЫ

В июне машины в Москве долго ездят с черно-оранжевыми ленточками, привязанными к радиоантеннам. Когда я вижу проносящиеся мимо пыльные «Жигули» с развевающимися на антеннах ленточками, грязными до неузнаваемости, мне в голову приходят две мысли: 1. Как прекрасно, что можно испытывать такую гордость за свою страну, что русские знают свою историю и черпают в ней силы. 2. Вот едет некто, кто может позволить себе только «Жигули», потому что живет в стране, которая благосклонна лишь к сильным. И все-таки он прославляет эту систему. Бедняга.

Русские вообще очень гордятся своей страной. Знание истории приходит к ним как бы само по себе, история — часть их повседневной жизни с детского сада до достижения трудоспособного возраста. И первым делом они узнают о Великой Отечественной, то есть Второй мировой войне.

Россия спасла Европу от фашизма, избавление Европы свершилось русской кровью и русскими слезами. В этом глубоко убежден всякий россиянин, и убежденность эта ежегодно находит выражение девятого мая, когда вся страна празднует День Победы и Москва пестрит этими черно-оранжевыми («героическими») ленточками. Их цвета повторяют цвета известного знака отличия — Георгиевского креста.


Георгиевский крест был самой почетной наградой в царской армии. Поэтому, строго говоря, его не следовало бы связывать с историей Советского Союза — Советского Союза, который уничтожил царскую Россию, расстрелял царскую семью и стер все следы старой империи, чтобы построить новый, советский мир.

Но в современной России частенько перемешивают символы разных исторических эпох и употребляют их в подходящем контексте, чтобы придать себе уверенности, укрепить чувство единства, доказать принадлежность к великой стране с великой историей.

И это действует. Чувство «великой страны» глубоко даже у тех, кого система предала, даже у бедных и обнищавших. В России все гордятся Днем Победы, потому что это всеобщий праздник.

Честно говоря, я не знаю, что и думать об этом удивительном явлении, ибо оно, как и все в России, многослойно. Часто мне бывает горько оттого, что в День Победы возникает ощущение какого-то массового психоза и единственной целью становится прославление военной мощи Советского Союза. Понимания того, чем обернулась для Восточной Европы победа Советского Союза, нет. Понимания того, что многие из тех двадцати семи миллионов, кто пожертвовал собой во время войны, погибли зря, так как руководству было наплевать на потери, — тоже нет. Есть только некое расплывчатое, но стойкое представление о принадлежности к народу, который избавил Европу от зла и страданий.

И все же я не могу оставаться в стороне от праздника. Потому что День Победы — это не только военные парады и громкие речи о славной истории России; это и радость тоже. Радость и общение — то, что так хорошо получается у русских.

Ветераны войны идут по улицам Москвы; их грудь украшают ордена, а руки полны цветов. Их поздравляют от всей души. День нерабочий. В парках молодежь и родители с детьми; люди поджаривают сосиски или шашлык и пьют пиво. Вся Москва поет и улыбается.

День Победы — это в первую очередь день, который люди с удовольствием проводят вместе. Сама я праздновала свой первый День Победы в Москве, сидя со своими русскими друзьями на берегу Москвы-реки и поджаривая сосиски на костре. Мы пели песни, играли на гитаре и совершенно не думали о войне или о том, что на берегу реки сидят представители двух народов, когда-то давным-давно сражавшихся друг против друга.


Приятно видеть, как пожилых людей славят всем миром и так искренне, как славят девятого мая русских ветеранов. Есть вообще что-то очень располагающее в этой русской способности вместе вспоминать свое прошлое и своих ветеранов, вместе радоваться окончанию войны, не давать коллективной памяти умереть. В отличие от жителей многих западноевропейских стран, русские знают свою историю. (Мы, живущие на Западе, не всегда согласны с их толкованием истории, но это уже другой вопрос.) У русских есть стойкое чувство сопричастности к прошлому страны, того, что они участвуют в великом процессе — славном марше русского народа. Иногда оно, к сожалению, выражается в ксенофобии и правом экстремизме, но это же чувство объединяет людей, позволяет им быть вместе и всюду чувствовать себя как дома.

Думаю, в этом одна из причин неожиданно хорошей осведомленности русских в истории Финляндии. По сравнению с нашими западными соседями — шведами — русские вообще довольно много знают о нас. Они испытывают чувство общности с финнами — ведь мы тоже были частью России. Контраст со Швецией огромен: все, кто сталкивался с абсолютной невежественностью шведов в том, что касается Финляндии, поймут, о чем я говорю, а ведь Финляндия была частью Швеции семьсот лет. Великое княжество Финляндское существовало чуть больше ста лет, но все равно русские ориентируются в финской истории гораздо лучше шведов.

Почему так получается — огромная страна вроде России знает о своих соседях больше, чем маленькая страна вроде Швеции? Наверное, причина в том, что в России история всегда рядом с тобой. Она вписана в политику, общество и сознание людей иначе, нежели на Западе.

Мы сидим на берегу реки, жарим сосиски и поем песни; мои друзья знают множество старых песен — и коммунистических, и даже времен Гражданской войны. Моим друзьям от 20 до 35 лет, и многие застали коммунистическую Россию только в самом раннем детстве. И тем не менее они знают старые песни.

День Победы в первую очередь — праздник единения, всеобщий праздник. В России на редкость важно ощущение принадлежности к коллективу. Общие для всех ритуалы, касающиеся Дня Победы, — это несколько оставшихся от коммунизма церемоний; похоже, с каждым годом они становятся все важнее и принимают новые формы. Затее с так называемыми «героическими ленточками» всего несколько лет, но она быстро укоренилась. Ленточки раздают бесплатно почти на каждом углу, они на лацканах пиджаков, на машинах и на элегантных сумочках молодых женщин.


Благодаря всему этому я понимаю День Победы, понимаю, почему он так важен для русских. И все-таки каждый раз, когда его празднуют, я испытываю грусть и желание поспорить.

День Победы окружен ложью, которая ощущается тем острее, чем напыщеннее мероприятия. Ведь именно Вторая мировая война продемонстрировала слабость советского руководства. Москва сумела выстоять только благодаря нескольким компетентным генералам и практически безграничным людским ресурсам: погибших на фронте солдат просто заменяли новыми. Советское руководство посылало на фронт миллионы солдат в качестве пушечного мяса — без подготовки, без достаточного количества оружия, боеприпасов и приличного обмундирования. Во время войны погибли от 20 до 30 миллионов советских граждан — это превосходит потери всех участвовавших в войне государств. Огромная часть этих потерь не была вызвана какой-либо естественной необходимостью — она была вызвана исключительно некомпетентностью.

Наверное, нет другого строя, который отнял бы столько человеческих жизней, сколько отнял коммунизм.

Это в России не обсуждается. Не обсуждается аннексия прибалтийских государств. Не обсуждаются концлагеря ГУЛАГа. Не обсуждается ни одна из кровоточащих ран русской истории, ран, которые не затянутся, пока Россия будет делать вид, что их не существует. От тишины, которая окружает страдания русского народа и чудовищные просчеты руководителей, звенит в ушах.

«Всю свою жизнь я посвятил одному: пробудить в людях желание понять нашу историю. До тех пор, пока мы не посмотрим нашей истории в лицо, общество не сможет двигаться вперед», — говорит Игорь Чубайс, доктор исторических наук и либеральный оппозиционер, москвич. Игорь — один из тех, кого я встретила, работая в Москве, и с кем я по-настоящему подружилась.

Игорь Чубайс ведет ток-шоу на радиостанции «Говорит Москва». Мы встречаемся, когда он приглашает меня поговорить о Финляндии, о том, почему экономика Финляндии настолько жизнеспособнее российской. Или, если сформулировать вопрос на российский манер, почему финны живут намного лучше русских.

Этот вопрос Игорь задает мне в прямом эфире. И все, что я могу ответить: «Потому что у нас никогда не было коммунизма».

Невозможно представить себе все те беды, которые коммунизм принес России; коротко же можно сказать так: коммунизм разрушил русское общество и русскую экономику. Это главная причина того, почему Финляндия сейчас живет гораздо лучше России, хотя в России коммунизм рухнул еще в 1991 году. Но русские так и не осознали этого до конца.


Мой приятель Николай из Санкт-Петербурга разгуливает в модной толстовке с буквами «СССР» на груди. Коля носит ее не потому, что он хочет непременно вернуть советские времена. Он носит ее потому, что это стильно, — старые советские символы сейчас в моде. А еще потому, что считает советские времена периодом, когда Россия была могущественной. Это естественное состояние России.

Весна 2007 года, конфликт вокруг Бронзового Солдата между Россией и Эстонией в разгаре. Я обсуждаю его с Колей и Янсоном, которых числю среди своих лучших друзей. Оба — люди с высшим образованием, экономисты, окончившие Санкт-Петербургский университет. Янсон работает в телекоммуникационной компании в Санкт-Петербурге, а Коля — в компании «Рено» в Париже. Критически настроены по отношению к Путину и нынешнему российскому режиму. Знают иностранные языки, либеральны, много путешествуют. Таких, как Коля и Янсон, я всегда привожу в пример, когда критикую финскую журналистскую братию за устаревшие взгляды на Россию; но сейчас они с пеной у рта отстаивают безмозглую политику России по отношению к Эстонии. И делают они это по одной причине — речь идет о Великой Отечественной войне.

«Есть вещи, которые просто нельзя прощать. Эстонцы оскорбили Россию и нашу историю», — говорит Янсон. Я согласна, что время для переноса памятника — за несколько недель до Дня Победы — выбрано плохо. К тому же весьма неумно со стороны эстонского правительства осуществлять внутреннюю политику за счет отношений с Москвой. Откровенно говоря, эстонское правительство ведет себя просто глупо. Но факт остается фактом: эстонцы имеют право перемещать по своей территории столько памятников, сколько им будет угодно.

Я спрашиваю у Коли и Янсона: разве трудно понять, что Эстония просто не хотела быть частью Советского Союза? Вот поэтому эстонцы и вознамерились перенести памятник.

«Что значит „не хотела"? Так решили на Ялтинской конференции», — говорит Коля. «Да, но эстонцев никто не спрашивал». — «Анна-Лена, милая! Ты что думаешь, кто-то будет спрашивать такие маленькие страны, когда речь идет о большой политике?»

Тут я начинаю злиться. В России есть вещи, на которые реагируешь подсознательно, если ты финн. «Могу только сказать, что лично я ужасно благодарна, что Финляндия во время Второй мировой смогла отбиться от Красной Армии. Иначе нам бы не так хорошо жилось, как теперь», — ядовито отвечаю я.

Коля тут же торопится объяснить, что Финляндия — совсем другое дело. Вы были практически независимы еще при русских. А вот Эстония никогда не была полноценным государством.

Существует не так много вопросов, которые я не могу обсуждать со своими русскими друзьями, но это — один из таких вопросов. Мы просто прекращаем спор и говорим о другом. Нет смысла препираться весь день, а только это и может случиться, если мы продолжим разговор.

Вторая мировая война есть нечто столь священное для русских, что им совершенно неинтересно обсуждать другие точки зрения. Ничего особенного здесь нет — все народы похожи друг на друга. Но в открытых обществах рано или поздно возникает настоятельная необходимость сказать правду или изложить иной взгляд на нее. Немцы были вынуждены предпринять Vergangenheitsbewältigung,[3] французы оказались лицом к лицу со всеми своими преступлениями, совершенными во время Алжирской войны.

Российское общество сегодня открыто больше, чем когда-либо в своей истории. Но открытость эта новая и хрупкая. В то же время русская уверенность в себе тесно связана с восприятием себя как могущественной державы с величественной историей. Отказ от подобного самовосприятия был бы болезненным, да русские и не видят причин для такого отказа. В обществе до сих пор не существует традиции критического анализа истории или всестороннего общественного обсуждения в западноевропейском смысле. В дискуссиях самих по себе недостатка нет: русские — народ весьма склонный к дискуссиям. Но споры о том, как толковать историю, ведет лишь небольшая группка либеральных интеллектуалов. Прочих все это совершенно не интересует, а менее всего эти вопросы интересуют правительство.

Во времена Ельцина наступила короткая передышка. Архивы были открыты, говорилось о лагерях ГУЛАГа. Борис Ельцин первым из российских руководителей признал, что Советский Союз развязал Зимнюю войну. Ельцин понимал, что коммунистическая система разрушила Россию; поэтому он хотел, чтобы правда вышла наружу.

Теперь все снова закрыто, и коммунистические беззакония считаются частью славного прошлого России. Руководство страны целенаправленно эксплуатирует советскую историю, ностальгию и тоску многих россиян по тому времени, когда страна была большой и сильной: «нас боялись».

Поэтому празднование Дня Победы — дело нелегкое. Но факт остается фактом: западный мир не в состоянии изменить русское восприятие истории — перемены должны прийти изнутри. Поэтому процесс будет долгим.

Сама я вношу свою лепту, споря со своими друзьями один раз в году. Пока мы еще не пришли к какому-то единому мнению — не считая того, что мои Русские друзья теперь считают, что Финляндия всегда была самостоятельным государством.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 5

Глава 5. ИСКУССТВО ЖИТЬ В МОСКВЕ

Мой самолет приземляется в московском аэропорту Шереметьево. Теперь самое главное — успеть первой.

В узком проходе к паспортному контролю я несусь, лавируя между финскими бизнесменами. Толкнула одного, другого; мне вслед отпускают нелестные замечания. Но я не обращаю на них внимания, потому что спешу.

Я бегу вниз по лестнице к паспортному контролю, который в это время частенько бывает пустым — предположим, я бежала достаточно резво. Сейчас приземлится китайский самолет. Теперь значение имеет только одно: успеть на контроль до китайцев. Иначе в очереди можно стоять часами, потому что стражи российских границ, как и их коллеги во всех аэропортах мира, с особой тщательностью изучают документы людей с узкими глазами и смуглой кожей.

Только в России это занимает как минимум вдвое больше времени. Когда выстраивается очередь, служащие паспортного контроля даже не пытаются работать быстрее или позвать на подмогу коллег. Пускай люди постоят. Подумаешь, очередь!

Вообще жить в Москве означает одно: предвидеть проблемы и избегать их. Это умение очень важно, например, когда едешь на метро в час пик. Московское метро рассчитано на несколько миллионов человек, но отнюдь не на пятнадцать миллионов — столько живет в Москве сейчас. Проходы слишком узкие. Когда прибывают два поезда одновременно и сотни людей с обоих перронов устремляются вперед, результатом может быть только дикая давка.

Поэтому я научилась бегать — и бегать быстро. Если я вижу, что одновременно с моим поездом подходит другой, я со всех ног мчусь к эскалаторам, пока толпа не сдавила меня. Это если предположить, что я в битком набитом вагоне заранее протолкалась к дверям, чтобы выскочить, как только они откроются.

Здесь надо все время быть начеку, иначе так и будешь плестись позади всех. Никому ничего не дается просто так, ни на работе, ни на улицах, ибо этот город, говоря словами старого советского фильма, слезам не верит. Москва — город бессердечный и в высшей степени несентиментальный; люди здесь борются за выживание и озабочены одним: заработать деньги. «Деньги, деньги, деньги», — отстукивают высокие каблучки по асфальту Тверской или начищенные до лакированного блеска ботинки по Большой Якиманке.

Все ужасно спешат. Жители Нью-Йорка нервно курят в сторонке, если надо обогнать толпу или протолкаться в начало очереди. Чему здесь необходимо научиться первым делом, так это орудовать локтями. Иначе окажешься в конце очереди — да так там и останешься.

Как раз для Москвы в этом нет ничего особенного: русское общество принадлежит тем, кто не боится быть нахрапистым. Я понимаю это, когда в первый раз в жизни принимаю участие в русском телевизионном ток-шоу — программе «Времечко» на третьем канале.

Ведущие программы отказываются сказать мне, что мы будем обсуждать, но я решаю, что речь пойдет о конфликте с Эстонией из-за памятника. Кажется, я угадала; но вот чего я не смогла предвидеть, так это что я к тому же должна буду подробно отчитаться о финской пенсионной системе для ветеранов войны.

Я справляюсь с ситуацией и в общих чертах рассказываю, как функционирует система. К тому же реагировать надо молниеносно: если ты молчишь две секунды, слово передают другому. Я стараюсь изо всех сил, но я принимаю участие в русском ток-шоу в первый раз и русские участники дискуссии с досадной легкостью обгоняют меня (разумеется, никому и в голову не приходит, что стоило бы уважительнее отнестись к иностранцу, для которого русский язык не родной). Главный ораторский прием — говорить всем вместе и просто-напросто перекрикивать собеседника.

Ничего личного. У русских другая культура ведения спора, нежели у нас. Тот, кто стесняется перебивать или говорить вслух одновременно с оратором, просто не получит возможности высказаться.


Одна из самых известных полемических программ называется «Воскресный вечер», ведет ее известный журналист Владимир Соловьев.[2] Обычно он ставит двух-трех политических противников каждого за свой столик и стравливает их друг с другом, словно филиппинских бойцовских петухов. Когда в программе принимает участие популист, спикер Думы Владимир Жириновский — это праздник. Ему нет равных во владении русской техникой ведения спора, он способен произносить монолог несколько минут не переводя дыхания, при этом тон все время повышается, и под конец оратор буквально кричит.

Сам Соловьев с видимым удовольствием прерывает гостей, время от времени читает короткие лекции, иллюстрируя таким образом свой взгляд на проблему. Мне совершенно непонятно, зачем ведущему отнимать время у приглашенных на передачу гостей и рассуждать на темы, в которых гости — эксперты. Мне непонятно, потому что я — ограниченная финка. Ведь гости всегда могут сами перебить Соловьева!

Главное — говорить, не дожидаясь, пока собеседник уступит тебе слово. В России того, кто хранит молчание, не считают загадочным или философом. Он просто считается человеком со странностями. На человека с финскими представлениями — открывать рот, только если тебе действительно есть что сказать, — просто не обращают внимания.

Это я очень хорошо осознала еще до своего дебюта на русском телевидении, поэтому во время передачи стараюсь изо всех сил. Понятное дело, я не специалист ни в том, что касается финской пенсионной системы, ни в вопросах памятников героям, ну и что? Я выкладываюсь по полной. И хотя меня прерывают и перебивают, я недурно справляюсь — через несколько недель мне звонят и снова приглашают во «Времечко». Это один из пережитых в России моментов, которыми я горжусь больше всего.


Чему еще надо научиться в Москве, так это искусству стоять в очереди. Очереди буквально везде, и, если не хочешь провести в них большую часть свободного времени, надо понять, по каким законам они функционируют.

Конечно, проще всего устраивать дела, например, через бюро путешествий или с помощью других посредников, которые берут плату за то, что будут стоять в очереди вместо тебя. Я обычно заказываю билеты на поезд через турагентство. Это немного дороже, но я плачу за удобство — билеты доставляют прямо ко мне домой. Так же можно покупать и билеты в театр, хотя обычно в этом нет нужды — в Москве полно киосков под названием «Театральная касса». Благодаря этой прекрасной системе можно в любом месте города узнать, какие сейчас идут спектакли и цирковые представления, часто — от очень знающих киоскерш. А заодно купить билет. Невероятно удобно. Естественно, такая система работает только в стране вроде России, где интерес к культуре столь велик, что имеет смысл покрыть сетью театральных киосков весь город.

Но бывают исключения, когда в очереди приходится стоять самому. Однажды мне понадобилось зарегистрировать далматина моей тети для международной выставки собак в Москве. Тетя в последний момент решила, что ее собака должна поучаствовать в выставке, и после обеда я отправилась в клуб — в последний день регистрации.

В коридоре клуба было полно народу, люди сидели где попало. В самом конце коридора виднелась закрытая дверь, за которой и происходила регистрация. Очереди мне обнаружить не удалось, но это лишь значило, что люди стоят в очереди на русский манер — то есть просто заняли место. Мое место в очереди было последним.

За сорок минут ожидания дверь открывалась и закрывалась дважды. Я поняла, что опоздаю на прямой радиоэфир, в котором должна была через час принимать участие. Альтернатива — плюнуть на выставку.

И тогда я бесстрашно прошествовала прямо к двери, открыла ее и подошла к тетке, которая сидела за столом и регистрировала собак. Никто не сказал мне ни слова. Бывают ситуации, когда тебя спасает только наглость, но при этом должна твориться полная неразбериха, чтобы твое нахальство осталось незамеченным.


Полезно знать некоторые правила стояния в очереди. Например, на железнодорожных вокзалах принято уходить из очереди минут на десять — пятнадцать и просить тех, кто стоит за тобой, подержать место. Поэтому часто бывает, что очередь, казавшаяся довольно короткой, основательно удлиняется по мере того, как ты приближаешься к окошечку. В таких случаях следует быть бдительной и не допускать, чтобы кто-нибудь втиснулся перед тобой — возле окошечка такое происходит довольно часто. К тому же надо уметь быстро завладеть вниманием дамы в окошке, иначе она выберет кого-нибудь другого.

Если стоишь в очереди к какому-нибудь российскому чиновнику — например, к нотариусу или в налоговую службу — стоит применять точно выверенную смесь смирения и нахальства. И прежде всего остерегитесь понимать просьбу служащего «Подождать пару минут» буквально. Прождать можно сколько угодно, прежде чем чиновница обратит на тебя внимание. У нее есть дела поважнее, например позвонить дочери.


Самым льстивым голосом, на какой я только способна, я смиренно спрашиваю, нельзя ли решить вопрос прямо сейчас; мне ужасно неприятно, но именно сегодня я страшно, страшно спешу, не сделаете ли вы исключение… Наша секретарша утверждает, что такой способ работает только потому, что я иностранка и говорю по-русски с акцентом. Как бы там ни было, но угодливое поведение часто приносит свои плоды, и дело, на которое другие потратят час, удается решить за пятнадцать минут.


Живя в Москве, необходимо быть предусмотрительным. Если собираешься пройтись по городу, следует запастись мелкими купюрами. У таксистов, киоскеров и барменов практически никогда не бывает сдачи, и их весьма удивляет и раздражает, когда пытаешься расплатиться за небольшую покупку, например, пятисотрублевой (около четырнадцати евро) купюрой. Даже в больших универмагах продавцы частенько вздыхают и закатывают глаза, если не можешь заплатить так, как им удобно.

Банкоматы почти всегда выдают лишь пятисот- и тысячерублевые купюры. Поэтому каждый раз, когда снимаешь деньги, приходится искать способ разменять их.

Единственное место в Москве, где никогда не возникает вопросов по поводу крупных купюр — московское метро. По какой-то причине у кассиров метро сдача бывает всегда без исключения. Поэтому после того, как снимешь деньги, направляешься прямиком в метро.

Еще я часто захожу в большие универмаги. Даже здесь продавцы обычно хотят получить мелкие купюры, но я не обращаю внимания на их тяжкие вздохи и возведенные горе очи, а упорно плачу пятисоткой или купюрой в тысячу рублей. Если они спрашивают, нет ли у меня денег помельче, я вру им в глаза. Мелкие банкноты очень ценны и пригодятся на что-нибудь еще; я не спускаю их в крупных супермаркетах, где все-таки можно получить сдачу, как бы продавцу ни хотелось придержать мелочь.

Все это нужно постоянно иметь в виду, чтобы устроить свой московский быт. Дело не пустяковое — без сотенной или пятисотрублевой бумажки даже такси не поймаешь, потому что большинство так называемых таксистов просто частники, которые подрабатывают извозом. Глупо надеяться, что они станут возить с собой кассу разменных денег.

Отлавливание мелких денег понемногу становится автоматическим — начинаешь делать это, не задумываясь. А потом приезжаешь в отпуск в Хельсинки и вдруг замечаешь, что в этом городе у всех есть сдача. И не нужно думать о том, чтобы удержать мелкие банкноты в своем кошельке. Совершенно неправдоподобно — и почти скучно.

Глава 6

Глава 6. КОРРУПЦИЯ

«Я никогда ни копейки не плачу милиционерам. Это дело принципа», — говорит мой хороший приятель Сергей.

Вообще-то это не совсем так. Однажды милиция арестовала его за то, что он пил пиво в метро. Я была с Сергеем и сразу поняла, что милиционеры правы: пить пиво в метро действительно запрещено. Нарушителей штрафуют. Сергею предстояло заплатить штраф.

Какой там штраф! Когда милиционеры остановили Сергея, он вежливо послал их лесом, после чего они, естественно, утащили его в свою будку, где и состоялись переговоры. Я пишу «переговоры», а не «допрос», потому что именно переговоры имели место. Милиционеры хотели получить деньжат на карманные расходы, а Сергей не желал сотрудничать. И это был единственный вопрос, который предстояло решить.

После двадцатиминутных переговоров Сергей вышел из участка вполне удовлетворенный. Ему удалось сбить цену до пятидесяти рублей (около полутора евро) да еще получить квитанцию. Деньги не пошли в милицейский карман.

Я ничего не понимала, однако потом логика стала мне ясна. Как большинство русских, Сергей испытывает глубочайшее презрение к блюстителям порядка. Всем в России известно, что большинство милиционеров хотят одного — денег. Это касается как «постовых», то есть господ в серой форме и больших фуражках, которых можно увидеть в любом месте города, так и дорожной милиции.

«Платить не надо. Просто не надо платить. Они все равно тебе ничего не смогут сделать», — говорит Сергей.

Его презрение к милиции сидит глубже, чем понимание того, что на этот раз он действительно виноват. Всем известно, что милиционеры только и ищут, с кого бы содрать деньги, так зачем обращать внимание на то, что они говорят? И так как в России обо всем можно договориться, вопрос только в том, чтобы приступить к переговорам.

Вот почему иностранцы так беззащитны перед жадностью милиционеров. Туристы-иностранцы в Санкт-Петербурге, которых неожиданно обступают грозные люди в сером, не понимают, что эти полицейские никак не смогут навредить им. Ситуация пугающая: милиционеры ведут себя так, словно человек совершил серьезный проступок. Тот, кто не знает русского языка, не сможет и объясниться со стражами порядка. Поэтому самым разумным кажется просто заплатить.

Вместо этого туристу просто следовало бы «уйти в глухую несознанку» и затруднить разговор настолько, чтобы милиционеры отстали. Не стоит недооценивать жадность милиционеров: ночь коротка, а другие объекты милицейского внимания всегда найдутся.

Силы правопорядка в России — вообще вещь в себе. Они разделены на такое множество структур и подразделений, что трудно понять, кто же на самом деле чем занимается. Любовь русских к аббревиатурам не упрощает дело.

Милиция, которая патрулирует улицы и площади, сокращенно называется ППС (патрульно-постовая служба). Дорожная полиция, в тяжкой борьбе одолевшая таможню и ставшая, наверное, самой коррумпированной государственной организацией в России, сейчас пышно именуется Государственной инспекцией безопасности дорожного движения — ГИБДД. Однако в затылок дорожной полиции дышит ДПС (дорожно-патрульная служба) — это название подразделения дорожно-патрульной службы. Раньше оно называлось просто ГАИ, Государственная автомобильная инспекция. Поэтому служащих в ней в народе прозвали гаишниками.

Это прозвище за ними сохранилось, а эпидемия коррупции и не думает стихать. Русский народ ненавидит гаишников, равно как и чиновников или государственных служащих вообще. Все они великие умельцы подставить ножку простому человеку, препятствовать получению разрешений, набивать деньгами собственный карман и всеми силами тормозить развитие рыночной экономики.

В высоком искусстве коррупции гаишники, наверное, лучшие из лучших. На российских дорогах милицейские машины видны через каждые несколько километров. Обычно милиционеры подстерегают своих жертв на перекрестках или обочинах дорог, лениво помахивая палкой водителям подходящих машин. Тебя могут остановить за множество «нарушений», но цель всегда одна: вытянуть у водителя несколько сотенных купюр. Вот почему аббревиатура ГИБДД получила в народе множество новых расшифровок: «Господа И Бандиты, Дайте Денег», «Гони Инспектору Бабки и Дуй Дальше» и прочее подобное.

Шуткам про гаишников нет числа. Словоохотливый водитель такси развлекал меня по дороге в аэропорт Домодедово: «Один гаишник проспал и будит сына: „Быстро вставай! Эти козлы уже сколько времени ездят бесплатно!“»

Но есть и прогресс. Однажды мы ехали в Петрозаводск снимать репортаж, и нашу съемочную группу остановили на подъездах к городу. Мы ехали со скоростью 49 км в час, хотя скорость движения ограничивалась 40 километрами, и нам предстояло заплатить штраф. Однако милиционеры были на редкость хмурыми, что объяснялось новым правилом — им больше нельзя было взимать штрафы самим; теперь полагалось давать водителю квитанцию, с которой он сам должен был пойти в банк и заплатить штраф. «Как удачно, что официально я безработный, — ухмыльнулся наш шофер. — Мне не нужно платить ни копейки. Эти козлы в курсе, вот и кислые такие».


Коррупция в России — проблема гигантского масштаба. Когда Владимир Путин стал Президентом России, он назвал борьбу с коррупцией своей важнейшей задачей. Пришедший после него Дмитрий Медведев изъясняется подобным же образом и в жестких выражениях осуждает коррупцию.

Государственные мужи, министры и влиятельные персоны в течение десяти лет открыто говорят о коррупции.

Так что проблему не замалчивают — наоборот, о коррупции говорят все. Но она не исчезла, а только усугубилась: за время, что Путин у власти, количество государственных чиновников увеличилось. Чем более развита бюрократия, тем больше у бюрократов возможностей тормозить выдачу разрешений или выжимать деньги из предпринимателей каждый раз, когда те приходят к ним поставить очередную печать или за подписью. Это процесс самовоспроизводящийся: Кремль хочет повысить контроль над гражданами, вводит для этого новые правила и расширяет бумажные потоки, поэтому требуется все больше чиновников: а для граждан это означает появление новых инстанций, в которых нужно давать взятки.


Так как я иностранка, со мной обходятся совсем иначе, нежели с русскими. Мне не надо совать деньги врачам, чтобы быть уверенной, что за моими родными будут хорошо ухаживать, или платить две тысячи долларов какому-нибудь офицеру, чтобы избавить своего сына от исполнения воинского долга.

Как журналистка я никогда не давала взяток ни одному человеку — у меня их даже не требовали. Отчасти это из-за того, что я работаю в представительстве финского государственного телевидения и у нас в Москве есть собственная секретарша. Она занимается всеми бумажками. Так что моя регистрация, аккредитация, прочие разнообразные разрешения — в безупречном порядке. Когда меня останавливают милиционеры, им не к чему прицепиться — совсем не так было в предыдущие десять лет, когда я разъезжала по России, не удосуживаясь зарегистрироваться в Министерстве внутренних дел. По идее регистрироваться должны все иностранцы, если они приезжают в Россию дольше, чем на три дня.

Причина, по которой я не регистрировалась, проста: я жила не в гостинице, а у своих русских друзей. Иностранцы, живущие в гостинице, регистрируются автоматически. И тут система дает сбой: если живешь не в гостинице, зарегистрироваться практически невозможно.

Конечно, можно явиться в отделение ОВИРа (Отдел виз и регистраций). Один раз я попыталась это сделать. В петербургском отделении ОВИРа просто-напросто отказались меня принять, после чего я решила со всем почтением плюнуть на эту идиотскую систему и устроить все на русский манер. То есть послать правила к чертям и надеяться только, что все как-нибудь обойдется.

И все обходилось. Пару раз меня останавливала милиция, но я выпутывалась без особых проблем.

Главный секрет обращения с коррупционером — или с идиотскими правилами, которым на практике следовать невозможно, — верное поведение. В этих случаях правильное поведение так же действенно, как и в других ситуациях, в которые попадаешь в России. Тот, кто уверен в себе, силен и может постоять за себя, довольно часто выходит победителем, и милиционерам приходится отстать от него. Но слабые и беззащитные (а также бедные) часто вынуждены расстаться с деньгами. И конечно, особенно беззащитны кавказцы и приезжие из Центральной Азии.

Разница между пожилыми и молодыми русскими в этом случае просто бросается в глаза. Старшее поколение все еще побаивается и уважает стражей порядка. Пожилые люди изо всех сил стараются соблюдать закон, следят, чтобы их документы были в порядке. Многие молодые россияне, напротив, совершенно не уважают ни милицию, ни дорожную полицию и громко протестуют, если считают, что с ними обошлись несправедливо.

И это нормально. Это означает ровно то, что молодое поколение россиян научилось думать самостоятельно. Плохо, конечно, что милиционеров почти не уважают. Но для русского общества благо, что такое множество людей достаточно сильно и уверено в себе, чтобы не соглашаться с глупостями.


Однажды я с приятелем наведалась в московскую больницу. Его друга Макса в баре накачали наркотиками, ограбили и бросили в канаве, где его подобрала на следующее утро «скорая помощь». Максу было очень худо. Его жена Ольга, естественно, с ума сходила от беспокойства, но врач даже не пустила нас к нему. Она только сообщила, что диагноз еще не поставлен и Максу может стать хуже, потому что врачи не знают, насколько сильно пострадала его нервная система.

Перед уходом Ольга сунула врачихе пятисотрублевую купюру. Я пришла в ужас. Коррупция даже в больнице, где спасают человеческие жизни! «Милая Анна-Лена, врачи в муниципальных больницах зарабатывают двести евро в месяц. И если пациенты помогают им, чем могут, — это не более чем соблюдение приличий. Не забывай, что врачи — люди с высшим образованием и что их зарплата — просто оскорбление по сравнению с тем, что они делают», — сказала моя учительница русского языка Маргарита в ответ на мои причитания.

Позже я поняла ее точку зрения. В некоторых случаях коррупцию сложно определить как таковую. Коррупция ли — подбросить хоть какие-нибудь дополнительные деньги врачу с высшим образованием, который зарабатывает копейки в муниципальной больнице (хотя мог бы заколачивать раз в десять больше в частной клинике)?

Разумеется, коррупция. Но иногда бывает полезно взглянуть на дело под другим углом.

Как бы то ни было, Макс поправился, отделавшись только испугом. Подозреваю, что так было бы и без дополнительно потраченных четырнадцати евро. Эти деньги — что-то вроде страховой суммы, которую решила внести жена Макса.


Есть в России некая рутинная коррупция, которая жива только потому, что люди привыкли к ней. Моя подруга, которая собралась сдавать экзамен на водительские права, сетовала, как трудно уследить за пешеходами, «которые перебегают дорогу, где им вздумается».

«Это придет с опытом, — сказала я. — Поездишь достаточно долго и привыкнешь постоянно обращать внимание на транспорт и пешеходов».

«Ну да, как же. Хорошо, что можно заплатить инструктору перед экзаменом! У него связи в милиции», — сказала Лена с довольным видом.

«Ты уверена, что нельзя получить права, просто научившись водить как следует?» — поинтересовалась я.

Об этом Лена даже не подумала. Она считала, что надежнее заплатить триста евро инструктору, который разделит добычу со своими контактерами в милиции и таким образом обеспечит Лене водительские права. Ей и в голову не пришло, что можно получить права, просто научившись водить, — гораздо проще проплатить экзамен.

Я сверилась с опытом других моих приятелей, недавно получивших права. Оказалось, что в России вполне реально получить права, просто научившись водить машину.

Одна из тем, из-за которых я постоянно ссорюсь со своими русскими друзьями, — насколько допустимо жульничать на экзамене. Две подружки гордо рассказали о разнообразных методах, которые они применяли в университете. Рекорд принадлежал Лиде, которая наговаривала ответы на экзаменационные вопросы в свой «айпод», скотчем приклеивала наушник-пуговку к ладони, ладонь обматывала бинтом и потом сидела на экзамене, прижав ладонь к уху. Изобретение, которым, по мнению Лиды и Веры, можно гордиться.

Обычно я стараюсь не давать своим друзьям повода говорить плохо о России, но в тот раз я возмутилась. Неужели вы не понимаете, что это неправильно — мухлевать на экзаменах, вопрошала я. Это несправедливо по отношению к тем, кто подготовился и не хочет жульничать.

«Анечка! Это делают все. Всё совершенно нормально. Это же не значит, что никто ничего не учит — просто у тебя будет маленькая возможность чувствовать себя поувереннее, если вдруг занервничаешь и не сможешь чего-то вспомнить», — объяснила Лида.

«Я никогда не жульничала на экзаменах. Если подготовишься как следует, жульничать не понадобится», — ответила я, не по-фински взволновавшись.

«Аня, какая ты формалистка», — успокаивающе сказала Лида.

Я никак не могла понять, почему мои подруги тратят столько времени и энергии на всякие хитроумные приспособления, чтобы обмануть экзаменатора. Не проще ли было бы подготовиться к экзамену, поинтересовалась я.

Лида и Вера абсолютно не поняли, с чего я так взвилась. Ну да, они, конечно, занимаются, но надо же иметь запасные пути на случай непредвиденных обстоятельств. И потом, жульничают все. Правила существуют для того, чтобы их нарушать и обходить.

Увы, это вечные кружные пути зачастую приводят к неуверенности в себе и бесправию. Один мой добрый московский приятель купил дачный участок под городом. Цена дошла до нескольких сотен тысяч долларов, но в официальном договоре была указана значительно меньшая сумма, чтобы ни продавцу, ни покупателю не пришлось платить налог. Это становится системой при купле-продаже выгодных земельных участков возле больших городов вроде Москвы или Санкт-Петербурга.

Мой приятель Данила заплатил задаток в несколько тысяч долларов по соглашению. Но продавец вдруг пошел на попятный, усомнившись, что получит оговоренную сумму. Менеджер умыл руки. И посредник по продаже недвижимости привлек к суду — Данилу. Посредник желал получить свои деньги, и его не волновало, кому придется раскошеливаться. Данила оказался в тяжелейшей ситуации, в которую никогда бы не попал, если бы с самого начала все делалось по закону.


Феномен непотизма тесно связан с коррупцией. Я не знаю, можно ли применительно к России говорить о кумовстве в финском смысле слова, ибо что есть кумовство в обществе, где все построено на личных связях?

В российском обществе без связей не проживешь. Особенно они нужны, когда ищешь место. Получить хорошую высокооплачиваемую работ, не имея связей, практически невозможно. Система держится на том, что кто-то знает кого-то, кто знает подходящего кандидата. По существу, все строится на личном доверии. Если речь идет о сколько-нибудь высокой должности, работодателю важно найти человека, который был бы лично обязан ему.

Мой хороший петербургский приятель Глеб — один из руководителей процветающего предприятия, которое занимается утилизацией отходов. За последние два года он устроил на работу двух своих близких друзей, а также тестя. Сейчас Глеб пытается уговорить своего лучшего друга Женю переехать в Москву, чтобы открыть там филиал фирмы. Заняться московским филиалом должен именно Женя, его лучший друг — человек, на которого он может положиться как на самого себя.

Предполагается, что Женя должен иметь образование и опыт, подходящие для такой работы. Но не это главное. Личная верность важнее каких-то условных знаний. Вести бизнес в Москве очень рискованно, и человек, которого ты не знаешь лично, может в один прекрасный момент сбежать со всей клиентской базой, основать собственную фирму и загрести прибыль себе.


В России мне приходилось встречать классных специалистов, например сотрудников пресс-служб некоторых предприятий и учреждений. А еще мне случалось натыкаться на работников настолько непрофессиональных, что не знаешь, смеяться или плакать. Первое место после упорной борьбы разделили 22-летняя Лена из пресс-службы «Газпрома» и Ирина — вероятно, еще более юная дама, — из российского Министерства иностранных дел.

Лена отправилась в командировку, организованную «Газпромом», в Ноябрьск. Она была очень красивой блондинкой, но понятия не имела ни о газе, ни о нефти, ни даже о «Газпроме» как о предприятии. Ее вклад в общее дело заключался в бесконечных телефонных разговорах с мужем, которые она вела все два дня командировки. Оказалось, что ее муж — просто удивительно! — тоже работает в «Газпроме».

С Ириной из российского МИДа я имела дело во время поездки в Калининград. У нее была дорожная сумка «Луи Вюиттон» (около тысячи евро) и еще дамская сумочка «Гуччи», поменьше (около трехсот евро). Ирина должна была руководить нашим журналистским пулом. Она не напечатала программу конференции, не знала ни куда мы поедем, ни кто будет принимать участие в конференции, Она понятия не имела, о чем пойдет речь на конференции и почему нас вообще на нее пригласили. Я дар речи потеряла от того, что такую личность могут принять на работу в Министерство иностранных дел и поручить ей журналистов. «Дорогая Анна-Лена, в министерстве работает ее папа, только и всего», — объяснил мне оператор, когда я выразила удивление.

Так что российская система набора персонала дает очень разные результаты. Журналисты довольно часто натыкаются на профи. Просто никогда не знаешь наперед, с кем придется иметь дело. Уровень повышается и понижается совершенно непредсказуемо.

По существу, речь идет об очень старой российской проблеме — невозможности опереться на закон. Общество функционирует не по каким-то общепринятым принципам, которые защищает независимое правосудие. Все построено на связях. Все может в любой момент повернуться как угодно. В таком обществе ни на что нельзя полагаться — только на собственные связи.

Поэтому в профессиональной жизни следует окружать себя людьми, с которыми у тебя хорошие личные отношения. Естественно, этим людям надо время от времени оказывать ответные услуги. Например, обеспечивать их некомпетентных жен и дочек непыльной работой в пресс-службе.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Глава 1

Глава 1. РУССКАЯ ЖЕНЩИНА

Русским феминисткам даже не было нужды объявлять мужчинам войну, потому что мужчины добровольно сдались более образованному, более культурному, более умному, более работящему и менее пьющему полу.

(Жельвис В. Эти странные русские)

«Аня, я решила сходить к врачу, обследовать грудь», — говорит моя подруга Лена, серьезно глядя на меня.

«Прекрасно! Маммография — это страшно важно», — отвечаю я. По-фински, разумно и достойно.

«Нет-нет. Я буду делать операцию. Увеличу грудь», — объясняет Лена.

Я чуть не падаю со стула: «Это еще зачем? Ты и так красивая!»

«Я знаю, — гордо отвечает Лена. — Но хочу быть еще красивее».

Лена — мать-одиночка, она зарабатывает около полутора тысяч евро в месяц. Операция по увеличению груди будет стоить пять тысяч евро. Лена собирается взять кредит в банке. Я только разеваю рот: ставка в России процентов двенадцать — тринадцать. Но Лена рада и оживлена; она получает одобрение Тани, которая говорит, что нужно позволять себе важные вещи в этой жизни. «Хотя ты же не будешь прикидываться, что делаешь это для себя любимой. Понятно, что ты делаешь это для мужиков», — трезво произносит Таня.


Мои русские приятельницы очень мало говорят о сексе. Постельные подвиги мужей и бойфрендов не являются у подруг темой для обсуждения в такой же степени, как, например, в Финляндии. Неразрешимая загадка: почему русские женщины тратят столько энергии на то, чтобы выглядеть сексуально, и при этом никогда не говорят о сексе?

Русские женщины одеваются женственно, двигаются женственно, разговаривают женственно. Чаще всего — но не всегда — они делают это совершенно бессознательно, это некое требование общества к ним. Все их существо дышит иной чувственностью, нежели моя и моих финских сестер по полу. Мы-то практически родились в резиновых сапогах.

Двигаться, держа спину прямо. Сидеть, закинув ногу на ногу. Держать бокал между большим и указательным пальцами, немного отставив остальные. Говорить с улыбкой, мягким голосом. Грациозно держать сигарету между указательным и средним пальцами и, выпуская дым, складывать губы сладким колечком. Изящно поковырять еду и оставить половину на тарелке. Всегда, всегда быть подкрашенной, надушенной и одеваться так, чтобы подстегнуть мужскую фантазию.

Некоторые утверждают, что русские женщины одеваются как проститутки. Это неправда. Тут бывает по-разному. У большинства русских определенно есть стиль и вкус, и они одеваются элегантно, женственно, подчеркивая свою индивидуальность. В целом гораздо лучше, чем финки.

Хотя действительно, юбок короче, чем в Москве, я не видела никогда. Вполне естественно, что в стране крайностей должно проживать множество девушек, считающих, что юбке положено еле-еле прикрывать трусы. Даже при минусовой температуре.

Все равно русским женщинам присуще то очарование, которое резко отличает их от других женщин, особенно скандинавских. Это качество может привести мужчин-иностранцев в совершенный восторг. Особенно скандинавских мужчин. Мои финские друзья-мужчины чуть шею себе не свернули, когда навещали меня в Москве: здесь слишком много стильно одетых девиц на выданье, их можно рассматривать постоянно.

«Сколько вообще красивых женщин в России? Это же невероятно!» — переводит дух мой приятель Андерс на второй день своего пребывания в Москве.

Он говорит, что женщины в России красивы иначе, нежели в Финляндии. Они просто-напросто больше женщины. Более мягкие, эмоциональные, а главное — у них гораздо лучше развито чувство пола.

Я сама замечаю, что изменилась с тех пор, как живу в Москве. Теперь я чаще крашу глаза и губы, купила несколько красивых блузок, сапожки на высоком каблуке и приталенное зимнее полупальто с бархатной отделкой. Это не потому, что я хочу подражать русским женщинам — мне никогда не стать такой же красивой, как они. Скорее потому, что я хочу быть настоящей. А в русском обществе женщины ненастоящие, если они не тратят много времени и сил на свой внешний вид.

Моя метаморфоза была принята моим русским окружением с большим воодушевлением.

«Наконец-то ты избавилась от этих детских ботинок!» — воскликнул Илья, когда я в первый раз явилась в Санкт-Петербург накрашенной и в сапожках. Он имел в виду спортивные туфли тридцать шестого размера, которые я ношу в свободное время.

Илья оценивающе посмотрел на меня и заключил: «Теперь только химической завивки не хватает».

Сколько бы я ни старалась, следует помнить одно: я относительно молодая женщина (по крайней мере, несколько лет молодости мне еще осталось). Иными словами, я никогда не смогу быть особо убедительной в глазах русских. Это «общество мачо», общество, в котором мужчины диктуют условия — в буквальном смысле слова. Главная задача молодых женщин — быть красивой, декоративной. Остальное не важно.

Это не означает, что молодые женщины в России не преуспевают, наоборот, многие из них устроены лучше, чем их сверстники-мужчины. Многие зарубежные предприятия в Москве предпочитают нанимать женщин. Женщины более ответственны и преданы общему делу, по сравнению с мужчинами, которые интересуются в основном высокой зарплатой и тем, как устроить в ту же компанию своих приятелей. Для женщин интересы фирмы значат гораздо больше, поэтому они более успешны в международной конкуренции.

Обстоятельства сложились иначе — значит, ты вынуждена играть по правилам, установленным мужчинами. Прыгать изо всех сил и проповедовать скандинавское равноправие — гиблое дело. Надо смотреть, как делают русские женщины, и учиться у них.

Это в первую очередь означает одно — быть хитрой. Хитрой и расчетливой.

Когда я только начинала свой путь корреспондента финского телевидения в Москве, я частенько конфликтовала с самым старшим из наших операторов, который имел дурную репутацию человека, относящегося к женщинам свысока. Особенно к женщинам, которые почти вдвое моложе его и к тому же ни единого дня в жизни не проработали на телевидении.

С первых же минут он повел себя со мной невероятно высокомерно. Я отвечала злостью и возмущением. Несколько раз я довольно резко ответила ему, в результате чего он смертельно обиделся и стал считать меня скандалисткой.

В конце концов мне пришлось понять: здесь приспосабливаться надо мне. Не важно, что я уверена в своем праве на то, чтобы ко мне относились так же, как к корреспондентам-мужчинам, — такого права у меня нет. Возможно, оно прописано в трудовом законодательстве Финляндии, но в Москве не действует.

Поэтому я перестала твердить нашему оператору о равноправии. Вместо этого я нахваливала его работу, особо упоминая, что его опыт несравненно обширнее моего. Я узнала, когда у него день рождения, не забывала поздравить его и преподнести ему подарок. Короче говоря, я позволила ему чувствовать себя опытным мужчиной в годах, а сама исполняла роль молоденькой неопытной женщины.

Это отлично подействовало. Мы смогли работать вместе. Не без скрипа, но тем не менее.

А в мой день рождения он позвал меня в свою комнату. С величавым выражением на физиономии он протянул мне подарок — тяжелый пакет, завернутый в пеструю бумагу. «Ну, что ты, не нужно было! — воскликнула я. — Спасибо, ты такой милый! Надо же, ты помнишь про мой день рождения…»

Вид у него был необычайно довольный и одновременно лукавый. Подарком оказалась книга под названием «Уютный дом»; в книге говорилось о том, как обустроить жилище. Главная задача женщины.

Я так и не поняла, издевается он или хочет быть любезным, может, и то и другое. Но в любом случае он растрогал меня чуть не до слез.

Через несколько месяцев я позвала всю редакцию к себе домой на ужин. Когда я встречала гостей, на мне был фартук; наш оператор одобрительно посмотрел на меня и сказал:

«Этот фартучек тебе идет гораздо больше, чем карандаш в руках». И насмешливо улыбнулся ей, как бы говоря: «Ты хорошая девчонка, но надо бы тебе создать семью и прекратить играть в журналистику. Это занятие не для бабья».


К сожалению, бывают случаи, когда не помогают ни накрашенные ресницы, ни хитрость — человеку попросту не верят. На похоронах Ельцина я стояла с вышеупомянутым оператором и своими финскими коллегами перед храмом Христа Спасителя, чтобы снять стендап — короткий устный репортаж перед камерой. Пока мой коллега шел на свое место, я отошла посмотреть, насколько длинна очередь в церковь.

Не прошло и двух секунд, как примчалась милиция: «Девушка, здесь стоять нельзя. Идите и встаньте в очередь». «Все в порядке, я журналист», — сказала я и машинально показала аккредитацию российского Министерства иностранных дел.

Милиционер помоложе даже не взглянул на аккредитацию. Вместо этого он схватил меня за локоть: «Сейчас же идите и встаньте в очередь! Здесь нельзя останавливаться!»

«Черт возьми, я журналист! Вон стоит моя съемочная группа, я сейчас буду снимать стендап! Вы мешаете мне работать!» — взвыла я в ответ.

Милиционер потащил меня прочь; я сопротивлялась и орала все громче. Наконец прибежал милицейский начальник. Он внимательно изучил мою аккредитацию.

Потом он взял меня под руку, подвел к съемочной группе и спросил, на его взгляд, у наиболее заслуживающего доверия человека, то есть почти шестидесятилетнего оператора: «Это ваша девушка?»

Едва ли надо добавлять, что оператор весь остаток того дня в лицах изображал перед нашими служащими, как он вырвал Аню из лап милиции. И это совершенная правда. В глазах милиционеров я была просто потерявшейся девчонкой. Они не стали утруждать себя проверкой моих документов, потому что доверие ко мне с самого начала равнялось нулю. Вот оператор — совсем другое дело: солидного мужчину под шестьдесят проверять нет необходимости.

Русское общество демонстрирует мужской шовинизм весьма откровенно и устойчиво. Например, в порядке вещей писать объявления о приеме на работу следующим образом: «Требуется секретарь, женщина, до 25 лет, рост не ниже 175 см».

Я видела и такие объявления о рабочих вакансиях, где работодатель прямо сообщал, что нужен мужчина, хотя служебные обязанности не подразумевали использования физической силы. Подход, который в Финляндии запрещен законом.

Когда мы с моим оператором почти опаздывали на рейс в Петрозаводск, авиакомпания объявила только его имя. «Почему вы не объявили, что моя коллега тоже задерживается?» — спросил Илья, когда мы, пыхтя, добрались до двери. «Ну, девушка же с вами!» — весьма раздраженно ответила стюардесса.

Люди без притворства говорят то, что думают. В этом смысле Россия — страна спасительно либеральная. Никто не заботится о политкорректности; на деле это означает, что полемика иногда бывает более прямой и откровенной, чем в западном мире. Русские не живут в демократическом обществе, но, сравнивая их, например, со шведами, я иногда спрашиваю себя, какой из этих народов свободнее психологически.

К сожалению, это также означает, что можно говорить все что хочешь, например, о женщинах. Женщин откровенно оценивают по внешним качествам, это касается даже женщин, принимающих важные решения.

В своей книге «Мы и они» известный журналист Владимир Соловьев описывает политиков, с которыми он беседовал в своей программе. Фотографию известного оппозиционного политика Ирины Хакамады, помещенную в книге, он сопровождает текстом: «Ну, разве можно не любить такую женщину?!»

Ирина Хакамада — символ российской оппозиции, бывший вице-спикер Думы, ее уважают и за пределами ее партии. Она обладает острым умом, умеет точно формулировать свои мысли, отважна, и она настоящая звезда на всех теледебатах, где затмевает большинство российских политиков благодаря своему умению выражать мысли ясно и доступно. Но когда Владимир Соловьев описывает эту женщину, комментария удостаивается только ее внешность.

Вообще-то это не оскорбление. В России принято демонстрировать женщинам восхищение, делая комплименты их красоте. Это касается всех женщин, даже таких, как всемирно известная журналистка Анна Политковская. Когда ее убили, издание, в котором она работала, «Новая газета», отдало всю первую полосу под фотографию и некролог. Некролог начинался словами: «Она была красивая».

Анна Политковская была журналистом редкой отваги; она снова и снова разоблачала ужасающие нарушения прав человека в Чечне. Это было делом всей ее жизни. Но когда ее хладнокровно убили, ее коллеги решили почтить ее как человека; и, так как она была женщиной, совершенно естественным оказалось в первую очередь упомянуть о ее красоте. Это не шовинизм, это дань уважения мертвому в соответствии с русской традицией.


Сами женщины протестуют редко. Мощного феминистского движения в России не существует, и большинство знакомых мне русских женщин испытывают жалость к феминисткам. Они не понимают, к чему на самом деле стремятся участницы женского движения за права женщин.

«Мы и так командуем мужчинами. Вся тонкость в том, чтобы убедить мужчину, что это он принимает решения», — говорит Таня. Мужчина в семье голова, а женщина — шея, которая решает, в какую сторону голова повернется, гласит русская поговорка. Она отлично иллюстрирует русский взгляд на взаимоотношения полов. Уравнять мужчину и женщину в правах было бы скучно. Гораздо веселее и интереснее вести маленькую игру: муж — глава семьи, хотя всем известно, кто на самом деле принимает решения.

«Мужчинам надо дать понять, что преимущество — у них. Аня, тебе просто нужно научиться казаться слабее и простодушнее, чем ты есть», — говорит Катя, одна из моих лучших петербургских подружек. «Неужели правда? — недоумеваю я, — А мужчинам скучно не будет? Неужели интересно жить с кем-то, кто соглашается абсолютно со всем, что ты говоришь?»

«Ясно, что мужчине не нужна подружка, которая умнее его! На что это будет похоже», — хором восклицают Коля и Илья, когда я задаю им тот же вопрос.

«Но неужели не скучно, когда тебе никогда не возражают?» — сомневаюсь я.

«Аня! Ты хочешь, чтобы у тебя был мужчина, или нет?»

Видимо, самая тщательно охраняемая тайна России состоит в следующем: женщины не глупее и не слабее мужчин — наоборот. Но никто не говорил об этом мужчинам.

Статистика говорит своим четким языком. Русские мужчины умирают примерно в возрасте 59 лет, женщины — в 72 года. Алкоголизм — значительно большая проблема среди мужчин, чем среди женщин. Русские мужчины чаще становятся жертвами несчастных случаев на производстве, потому что в России до сих пор существует достаточно много отраслей, где задействован мужской физический труд и не соблюдаются правила безопасности; самый тревожный пример — шахты.

Женщины получают образование, ходят на работу, присматривают за домом, детьми, заботясь о семье и в то же время успешно поддерживая иллюзию, что мужчина — глава семьи.

Вероятно, важная причина в том, что женщин большинство. Так как мужчины умирают раньше, в России гораздо больше женщин, чем мужчин. И среди оставшихся мужчин очень трудно найти такого, который бы: а) не пил, б) имел работу и в) был не женат. В России избыток красивых, хорошо образованных, компетентных женщин — и недостаток непьющих работающих мужчин.

«Они или спились, или безработные, или женатые. В этой стране нормальных мужиков на всех не хватает», — говорит Таня. Иными словами, если найдешь такого мужчину, держись за него любой ценой. Конкуренция за так называемых «нормальных мужчин» жесточайшая.

«Никогда не оставляй своего парня одного надолго. Мужчины — как дети. Как только они остаются одни, они тут же находят другую женщину», — говорит другая русская подружка. Этого я не сознавала, когда рассталась со своим русским парнем. Поэтому я не поняла, почему мои русские подруги реагируют так, словно у меня в доме покойник.

Когда я рассказала им, что это было не его, а мое решение, они чуть не рассердились — надо же быть такой дурой! У него же была работа!


Сейчас я гораздо лучше понимаю, о чем говорило решение Лены увеличить себе грудь. В первую очередь это был для нее способ получить преимущество в конкуренции. Красивых одиноких работающих мам в России множество, на рынке это не такое уж большое преимущество. Красивых одиноких работающих мам с силиконовой грудью тоже становится все больше, но Лена все равно готова рискнуть.

Потому что оставаться одинокой она не хочет. Это связано с социальной стигматизацией. Быть одинокой девушкой в России ни в малейшей степени не шикарно, в Москве даже не существует культуры «секса в большом городе». Рядом с тобой должен быть мужчина, на которого можно опереться как на каменную стену, как выражается моя подруга Юлия.

Проблема лишь в том, что женщинам приходится самим быть себе каменной стеной. Если бы не они, Россия давно пошла бы на дно. Но женщины и виду не подают: жизнь становится легче, если хотя бы поддерживаешь представление о себе как о слабой, беспомощной и нуждающейся в мужской опеке.

Глава 2

Глава 2. РУССКИЙ МУЖЧИНА

Женщина хорошо устроилась. После работы ей всего-то надо забежать в детский сад, забрать детишек, пробежаться по магазинам, приготовить ужин, помочь детям сделать уроки, запихнуть их в кровать, постирать, погладить и прибраться. После этого она свободна и может делать, что хочет. А муж после работы идет домой и смотрит телевизор. После этого он, совершенно обессиленный, падает в постель. Такова вся его жизнь. Бедняга!
Юмористическая передача «Наша Russia», российский канал ТНТ

Когда я стала жить с русским парнем, мои знакомые русские мужчины отнеслись к этому весьма подозрительно. «А ты проверила, кто он и откуда? Очень многие связаны с мафией», — сказал один. «И денег ему не давай. Не позволяй использовать себя», — добавил другой.

Меня страшно удивила и даже немного задела такая мужская несолидарность. Позже я поняла, что на самом деле столкнулась с очень необычной для России ситуацией: мужчины сыграли роль женщин по отношению к другому мужчине.

Причина была в том, что в России дружба — это святое. Янсон — один из моих старинных и самых близких друзей, и он искренне встревожился за меня. Ему была явлена классическая ситуация: доверчивая иностранка становится жертвой ушлого русского, который собирается тянуть из нее деньги. (Разумеется, у стереотипа есть и обратная сторона: простодушный иностранец попадает в когти расчетливой русской.)

Как только мои друзья мужчины познакомились с Сергеем, моим парнем, они немедленно приняли его в свою компанию. И защищали его при любых обстоятельствах. Когда через шесть лет я положила конец нашим отношениям, они грудью встали за Сергея — даже мой лучший друг Янсон, который отлично знал, что наше расставание — дело решенное. Илья сделал мне основательное внушение: «Аня, эти скандинавские феминистки совсем тебе голову задурили. За мужчину надо бороться. Ты что, возьмешь и выкинешь его на улицу?» — упрекал меня Илья. (Впрочем, это было грубое преувеличение, типичное для Ильи. Мой парень жил у меня, пока не нашел себе жилье.)

Солидарность русских мужчин несокрушима. Честно говоря, у меня создалось впечатление, что они любят друг друга больше, чем своих женщин, ибо ни при каких обстоятельствах не критикуют друзей. Русские мужчины защищают приятеля в любой ситуации, даже если им доподлинно известно, что приятель неправ. Мужская дружба относится к тому надежному, что есть в русском обществе. Если с кем-то подружишься, то на всю жизнь, и приятели помогают друг другу и в радости, и в горе. Постоять за друзей — дело чести. Не велик грех изменить жене; предать друга — такое не прощается.

Русская мужская дружба имеет своеобразное, телесное выражение; таких друзей в Финляндии могли бы принять за геев. Прикасаться друг к другу совершенно естественно — например, абсолютно нормально, когда мужики идут по улице, держа руку на плече приятеля. Дружеские отношения мужчин проявляются и в том, как мужчины здороваются. У каждого пола свой ритуал приветствия: мужчины и женщины в России здороваются по-разному. Русским мужчинам свойственно с самого начала знакомства касаться друг друга, чего женщины не делают ни когда здороваются с мужчинами, ни когда здороваются с другими женщинами.

Мужчины, представляясь друг другу, пожимают руки. Подружившись, они или пожимают руки, или целуют друг друга в щеку, или обнимаются. Это зависит от того, насколько они близкие друзья и сколько времени прошло с тех пор, как они виделись в последний раз.

У женщин код совершенно иной. Русская женщина вообще редко пожимает руку кому бы то ни было. Если ее представляют незнакомому человеку, церемониал, как правило, ограничивается легким поклоном (поначалу меня это немало возмущало — мне казалось, что меня упорно игнорируют). Своих друзей русская женщина целует в правую щеку, обычно один раз — и мужчин и женщин. Традиционное русское приветствие — трехкратный поцелуй в щеку, но такими поцелуями редко обмениваются, за исключением торжественных ситуаций.

«У нас, москвичей, нет времени целоваться трижды», — объясняет моя подруга Наталья. Сама она успешно делает карьеру, занимает руководящую должность в маркетинговой компании в Москве.

В деловом мире коды несколько другие. Здесь уже принято, чтобы женщины пожимали руки. Но даже здесь нормы этикета неоднозначны. «Я пожимаю мужчинам руки, когда хочу подчеркнуть, что я руководитель. Но иногда я предпочитаю играть женскую роль и тогда воздерживаюсь от рукопожатия. Все зависит от ситуации и от того, как мне выгоднее», — говорит Наталья.


Иными словами, женщины соблюдают дистанцию и по отношению друг к другу, и по отношению к чужим мужчинам. Отношения между русскими мужчинами, наоборот, очень близкие с самого начала. Мужское общество более компанейское, открытое и снисходительное, чем женское.

В русском языке есть особые слова для названия друзей — «друг» и «подруга». И именно мужской формой — «друг» — обозначается настоящая дружба, что маркировано идиоматическими выражениями вроде «друг мой». Выражения вроде «друг мой» или «дружище» употребляются в сердечной доверительной беседе двух друзей. Две женщины не могут говорить друг другу «подруга моя», хотя вообще русский язык четко различает мужское и женское. Как утверждает моя учительница русского языка, слово «подруга» просто означает не такую глубокую и искреннюю дружбу, как слово «друг».


Большинство русских мужчин очень галантны. На отпуске в Финляндии меня безмерно раздражают эти до ужаса неотесанные и невнимательные финские мужчины, которые в поезде предоставляют мне самостоятельно заталкивать тяжелые сумки на полку. В России такое просто невозможно — какой-нибудь верный долгу джентльмен всегда поспешит на помощь. И такое поведение вовсе не считается рыцарским — это нечто само собой разумеющееся, как и то, что дети и подростки уступают пожилым людям место в автобусе. Социальные коды очень сильны, и иностранец так быстро привыкает к ним, что начинает воспринимать жителей Скандинавии чуть ли не как варваров.

Однако нежелание русских мужчин видеть, как женщина таскает тяжести, может оказаться совершенно не к месту в деловой жизни. Когда я отправляюсь на задание с русскими операторами, они упорно тащат тяжелые камеры и штативы сами. Они устают и становятся раздражительными, но всякий раз, как я предлагаю помочь со штативом, вцепляются в свое барахло так, что пальцы белеют. Если со мной оказываются корреспонденты-мужчины, то дать им понести штатив — совершенно не проблема.

Вот это я, несмотря ни на что, принимаю, пока нахожусь в пределах России. Меня больше не смущает, когда русский мужчина придерживает мне дверь или платит за мою чашку кофе — это простая вежливость, никто не собирается заводить со мной интрижку. Я больше не настаиваю, что заплачу сама, когда выбираюсь куда-нибудь со своими русскими друзьями-мужчинами — ни к чему, кроме спора, это не приведет. Они не испытывают ни малейшей признательности или понимания, если женщины предлагают поучаствовать в оплате счета, — только смущение и раздражение.

Не позволить мужчинам заплатить — значит нарушить социальные коды, существовавшие в России задолго до того, как моя нога ступила на эту землю. Женщина, которая упорно навязывается со своими деньгами, отнюдь не пропагандирует скандинавское равноправие. Русский мужчина в ее поведении ничего не поймет. Он только обидится и растеряется.


Разумеется, у медали есть и оборотная сторона. Россия — шовинистическое общество, где мужчины могут быть не только элегантными рыцарями, но и зациклившимися на себе эгоистами. Так оно часто и оказывается, особенно в отношениях между мужчиной и женщиной. Русские мужчины считают, что их жены и подруги должны поддерживать их в любых обстоятельствах, что стол всегда должен быть накрыт, квартира вычищена до блеска, а дети причесанные, здоровенькие и чистенькие. И не без основания — русские женщины сами принимают эту роль.

В предыдущей главе я описала способность русских женщин одновременно зарабатывать деньги, вести дом, заботиться о муже и детях и позволять мужчине считать себя главой семьи. Может быть, именно поэтому такое множество женщин мечтает о мужчине, который способен позаботиться о них. И в первую очередь это мужчина с большими деньгами.

Когда русской женщине случается встретить такого мужчину, она выходит за него замуж и увольняется с работы. Она полагает, что они с мужем заключили договор. Ее задача — вести дом, заботиться о детях и быть красивой. Задача мужа — холить и лелеять ее.

Этого-то он и не делает. Для такого обращения нет причин, ибо жена по всем статьям зависима от мужа. Он может без проблем завести себе любовницу, каждый вечер допоздна задерживаться на работе, а остаток свободного времени проводить с приятелями. Женщина не хочет разводиться, так как развод будет означать резкое падение ее жизненного уровня. Для мужчины ситуация складывается прекрасно: у него карьера, любовница, друзья и жена, которая обеспечивает тылы.

Русские мужчины не зависят от своих женщин — они зависят друг от друга. В деловой жизни и карьере — на главном мужском поприще — каждый шаг вперед и вверх делается при помощи связей. Связей с другими мужчинами. Их нужно поддерживать.

Хорошо, конечно, когда есть женщины, но на них столько времени тратить необязательно. Женщины и так никуда не денутся. «Иностранцам этого не понять, — говорит норвежец Хельге, мой московский знакомый. — Потому что, как только они начинают водить знакомство с русскими женщинами, они тут же попадают к ним под каблук».

Если верить Хельге, русские женщины великолепно преуспели в деле манипулирования мужчинами. Так как мужчина сильнее и независимее, необходимо расставить на него как можно больше ловушек. Русским мужчинам это известно, и они не дают себя одурачить. Иностранцы же, напротив, слишком рациональны и наивны. Они не умеют «читать» поведение своих русских подружек и быстро попадают в подкаблучники. Во всяком случае, так считает Хельге, который больше не хочет встречаться с русскими женщинами — не желает быть добычей.


Ведя себя эгоистично, русские мужчины в то же время считают женщину существом более высокого порядка, нежели они сами. На праздничных ужинах русские мужчины всегда обязательно пьют за женщин. Женщины вообще считаются более культурными, образованными и утонченными, чем мужчины, — даже при том, что они в то же время эмоциональны и слабы и поэтому им нельзя доверять ответственные дела.

«Я думаю, что женщина, если угодно, играет для мужчины очень важную роль — она послана нам, чтобы мы стали лучше, совершеннее. Мы не всегда это понимаем, но женщина послана, чтобы мы стали терпимее, чтобы научились быть щедрыми», — утверждает невыносимо себялюбивый и шовинистически настроенный тележурналист Владимир Соловьев в своей книге «Мы и они».

Иными словами, задача женщины — подавать пример мужчине, облагораживать его. Но договором предусмотрено, что мужчина по природе своей дурень и всегда таковым останется, и потому все его глупости следует прощать. Как поется в популярной песне, «прости, поверь, и я тебе открою дверь, и я прощу и никуда не отпущу». Едва ли нужно уточнять, что песню исполняет женщина.


Скандинавских женщин жалко — в этом сходятся все русские мужчины. Никто не делает им комплиментов, потому что скандинавы перестали быть мужиками и сделались жалкими подкаблучниками, выполняют бабскую работу по дому и даже замечены на улицах катящими детские колясочки. Скандинавки же так увлеклись карьерой и равноправием, что теперь и сами выглядят как мужики — коротко стриженные, очкастые и в ботинках без каблуков. При виде обуви, в которой расхаживают финки, шведки и норвежки, русских мужчин передергивает от омерзения.

Не-е-ет, разница между полами должна быть обязательно! Русские мужчины считают, что разнополый мир ярче и интереснее.

И русские женщины в этом с ними согласны. Так что пока почвы для феминизма в России нет никакой.

Глава 3

Глава 3. РУССКАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами.
Повесть временных лет, под 862 годом

На Западе принято скорбно возводить глаза, говоря о том, что российская демократия сдает позиции. Запад совершенно прав. Российская демократия катится назад с тех самых пор, как к власти пришел Путин, — это факт, и ничего тут не поделаешь.

Вопрос в том, как быть Западу. Делать вид, что ничего не происходит, и молчать, лишь бы Россия вовремя поставляла газ и нефть? Пытаться постепенно интегрировать Россию в западные организации, например в ВТО или Большую Восьмерку, и таким образом пытаться влиять на ее развитие? Или же следует выкопать топор войны и объявить Кремлю, что для Европейского Союза и США неприемлемо, когда закрываются независимые телекомпании, платящих налоги бизнесменов бросают в тюрьму, а критикующих режим журналистов убивают и преступление остается безнаказанным?

Ясно одно: российское правительство не хочет, чтобы его учили азам демократии. В особенности Запад, который, по мнению Кремля, жаждет одного: поставить Россию на колени и установить собственную гегемонию. В первую очередь это касается США, которые, по мнению России, опутывают своей сетью весь мир, прикрываясь речами о «распространении демократии».

Поэтому Москва так болезненно отреагировала на заявление США о намерении разместить противоракетный щит в Польше и Чехии. Россия страшно обеспокоена и оскорблена тем, что США шаг за шагом подвигаются к ее рубежам, не понимая, что американская система перехвата в Центральной Европе и расположение американских войск в Центральной Азии вполне сопоставимы с усилением российского военного присутствия в Мексике и установкой российских систем ПРО на Кубе.[1]

Тому, кто захочет понять, почему Кремль упорно продолжает бряцать оружием и бить себя в грудь, почему он так чувствителен и обидчив, следует изменить ракурс. Иными словами, надо попытаться взглянуть на мир и на все, что произошло за последние двадцать лет в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе, с российской точки зрения. И тогда мы придем к следующим выводам.

Советский Союз распался мирно. Россия почти без кровопролития отпустила прибалтийские государства и большую часть бывших советских республик, объявивших себя независимыми. В Риге и Вильнюсе погибли человек двадцать — тридцать. Но в сравнении с тем, что могло случиться, просто чудо, что речь идет о десятках, а не тысячах жизней.

Получив от Бориса Ельцина свободу, прибалтийские государства стали интегрироваться с Западом и вскоре вступили в НАТО. Речь идет не только об Эстонии, о Латвии и Литве, но и о Польше, Чехии, Словакии, Болгарии, Румынии и Венгрии. И — с точки зрения Москвы — организация, которая все послевоенное время была врагом номер один, вдруг оказалась буквально у границ России. Это Россия тоже допустила без особенных протестов.

Все это Россия выдержала стоически, а США отблагодарили ее тем, что продолжили наращивать свое военное присутствие в регионах, всегда бывших сферой российских интересов.

Перед Москвой встает вопрос: почему мы должны молчать, пока другие вовсю тянут одеяло на себя? Мы уже ушли из государств, бывших раньше нашими сателлитами, и оставили огромную часть принадлежавших нам территорий. Мы продемонстрировали свою добрую волю. Зачем же США упорно продолжают бередить наши раны?

Причина может быть только одна, заключает Москва: Америка хочет завладеть всем миром. И болтовня о демократии — не более чем прикрытие.

Можно как угодно относиться к подобным рассуждениям, но в том, что русские думают по этому поводу, нет ничего неожиданного или странного. Ожидать, что Россия в одночасье избавится от своего прошлого, своего традиционно великодержавного мышления, своей исторической гордости и ревности по отношению к близлежащим землям, — глупо и наивно.

Поэтому не стоит западному миру удивляться болезненной реакции России на установку систем ПРО в Центральной Европе. Иное было бы чудом.


Но в отношениях между Россией и Западом есть проблемы, которые уже нельзя свалить на безразличие и глупость Вашингтона и Брюсселя. С тех пор как в 2000 году президентом стал Путин, в стране явно поменялись тенденции. Путин внимательно изучил ельцинскую Россию: непомерное могущество олигархов, бесправие, коррупция, нестабильность и непрекращающиеся волнения в обществе — и решил, что ему нужна другая Россия. Россия контролируемая, контролируемая демократия. У Путина всегда было отличное чутье на общественное мнение, и он правильно все рассчитал. Русские были сыты по горло ельцинскими временами и ничего больше не желали, кроме порядка и возможности решить свои проблемы.

Результатом путинской политики стала, бесспорно, большая стабильность и уверенность людей в будущем; но результатом той же политики стали кастрированная демократия и парализующая все области жизни власть бюрократии. В сегодняшней России больше государственных и муниципальных служащих, чем когда-либо со времен падения Советского Союза. Треть всего трудоспособного населения — 25 миллионов человек — занята на государственной или муниципальной службе. Результатом могло стать и стало только одно: коррупция укоренилась как никогда, и самое простое дело, которое нужно решить с государственными или муниципальными властями, оборачивается бумажной волокитой, эффективнейшим образом пресекающей попытки русских соблюдать закон. Зачем подчиняться дурацким правилам, если они существуют лишь для того, чтобы канцелярским крысам было чем заняться?

Стремление Путина усилить контроль лишь подтвердило в глазах русских то, что они и так знали: законы существуют для того, чтобы их обходить или нейтрализовать посредством взяток. Тот, кто пытается следовать правилам, — идиот. Законы созданы не для блага общества, а исключительно для того, чтобы государственные и муниципальные служащие могли портить жизнь простым гражданам.

Следовательно, наплевать на правила, действовать по собственному усмотрению и держаться как можно дальше от всевозможных чиновников.

Сказанное очень важно, так как самая большая проблема России в том, что она до сих пор не является полноценным правовым государством. Правовое государство не может функционировать, если законы и правила существуют только для вида. Граждане должны уразуметь, что соблюдать законы — в их же собственных интересах. Людям необходимо осознать, что есть общественное благо. В России такого осознания нет: граждане не понимают, для чего им служить обществу, которое не служит им. Государственных и муниципальных служащих глубоко презирают, считается, что их единственная задача — заботиться о собственной выгоде и красть столько, сколько получится.

Ни Запад, ни кто-либо иной тут не виноват. Кремль создал все это своими собственными руками. Содержа армию государственных служащих в качестве буфера для населения, руководство просто следит за тем, чтобы владычество бюрократии — вечный бич русского народа — не прекращалось.

Новый президент России Дмитрий Медведев заявил, что «правовой нигилизм» — самая большая проблема страны. Слова очень верные, но, увы, не новые. Путин в начале своего президентства тоже провозглашал, что намерен ввести «диктатуру закона». Однако ему не удалось ни на йоту поднять уважение к закону — наоборот. При Путине правосудие стало полностью зависимым от Кремля. Бизнесмены и другие крупные общественные деятели, открыто критикующие Кремль, могут быть уверены, что рано или поздно предстанут перед судом. Суд гарантирует обвинительный приговор, если подсудимый не готов договориться с Кремлем, то есть впредь держать язык за зубами.

Дмитрий Медведев — кандидат юридических наук, и ему должна претить эта юридически-политическая анархия. Он свободен от путинского прошлого, КГБ, которое сделало последнего параноидально подозрительным по отношению к любой критике. Но попытка искоренить путинское наследие потребует от Медведева невероятной личной силы, такой же силы, какую демонстрировал Ельцин в свои лучшие времена. Ельцин до сих пор остается единственным российским лидером, допускавшим критику в свой адрес, к тому же очень личную, в форме оскорбительных нападок. При нем правосудие было таким же коррумпированным, как и теперь, но он никогда не пользовался им, чтобы свести счеты с теми, кто злословил в его адрес.

В этом, в частности, разница между режимами Ельцина и Путина. Какие формы примет режим Медведева, мы пока не знаем. Но в любом случае ясно, что Медведев не сможет избавиться от наследия Путина в одночасье.


Натянутые отношения Путина с оппозицией при существующем порядке привели к вдвойне тяжелым последствиям. В стране царит истеричный страх по отношению ко всем видам оппозиции — страх, для которого нет никаких реальных оснований. Оппозиция слаба и не имеет поддержки в широких слоях населения. Большая часть русских искренне симпатизирует Путину и поэтому принимает назначенного Путиным престолонаследника Дмитрия Медведева. Россияне в большинстве своем одобряют принципы Путина: сильная Россия и сильное руководство. Так что популярность бывшего президента связана не только с тем, что Кремль контролирует все телеканалы.

Но Кремль убежден в том, что проблемы могут создать экс-чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров и национал-большевик Эдуард Лимонов. Больше всего правительство напугано переворотами в Грузии и на Украине: российское руководство свято верит, что грузинская революция роз в 2003 году и украинская оранжевая революция 2004 года были от начала до конца срежиссированы США. Ничего подобного в России случиться не должно. Поэтому против Каспарова, Лимонова и еще нескольких тысяч демонстрантов-демократов следует заранее принять меры.

В марте 2007 года я участвовала в освещении оппозиционной демонстрации в Санкт-Петербурге. Это была одна из тех демонстраций, что были так жестоко подавлены милицией; после нее прошло еще несколько, две из которых я освещала в Москве.

Подобные демонстрации подавляются одним и тем же способом: общее число милиционеров и омоновцев как минимум равно числу демонстрантов. Сотни грузовиков и переносных металлических ограждений образуют железное кольцо вокруг места, где должна была проходить демонстрация. Всем участникам приходится пройти через металлодетекторы. Каждый пришедший попадет в руки накачанных парней из ОМОНа. Омоновцы — в высоких кожаных ботинках, в шлемах с плексигласом, с грозного вида овчарками на поводках.

И все это — ради нескольких сотен, самое большее тысячи бедных-несчастных демократов-активистов.

Невозможно было не задаться вопросом: чего же так боится власть?

Чем чаще проходили демонстрации, тем больший интерес к ним проявлял западный мир. Вскоре можно было констатировать, что число журналистов на демонстрациях приближается к числу демонстрантов. Это выглядело несколько абсурдно. Если бы Кремль позволил демонстрантам митинговать спокойно, западные журналисты постепенно потеряли бы к ним интерес, но теперь присутствовать при любом выступлении диссидентов стало делом чести для всех верных своему долгу корреспондентов из Европы, США и Японии.

Чем больше журналистов, тем выше вероятность столкновений и кровопролития. Их-то мы и получили: последний московский Марш несогласных в конце ноября 2007 года, когда проходили выборы в Думу, закончился десятками арестов. Один юноша умер, скорее всего от ран, нанесенных милиционерами.


Практически на каждую демонстрацию являлись незваные гости — прокремлевское молодежное движение «Наши». Активисты «Наших» мешали ораторам, выкрикивая оскорбительные замечания в огромные громкоговорители, которые удивительным образом оказались установленными рядом с местом проведения митинга. Было ясно, что Кремль готов чинить любые препятствия активистам-демократам: нормальному ходу демонстрации мешало не только непомерное количество стражей порядка, но и простое дуракаваляние. То, что тысяча демократов-активистов не могли спокойно провести митинг, подвергаясь нападкам прыщавых юнцов, выглядело не просто издевательством — это выглядело откровенной низостью.


«Наши» производят впечатление организации с неограниченными финансовыми ресурсами. Я присутствовала на нескольких мероприятиях «Наших» в Москве, и действие всегда развивалось одинаково: раздают футболки, бейсболки, дорогие плакаты и листовки и возводят гигантские сцены с профессиональными звуковыми установками. Журналист едва успевает обозначиться, как вперед выступает благонадежная пресс-служба. Все мероприятия очень похожи — они радостные, зрелищные и собирают много молодежи, которая приходит в первую очередь потому, что здесь весело, и потому, что «Наши» делают множество конкретных дел, например, организуют велопробеги и летние лагеря отдыха. Все это приправлено ярым антизападничеством и нередко шокирует агрессивными заявлениями.

Цель очевидна: воспитать лояльную Кремлю молодежь. Если верить российскому руководству, «Наши» — одно из звеньев в борьбе Путина за построение гражданского общества. Но Путину нужно подконтрольное ему гражданское общество — вот слабое место в его рассуждениях. Созданы не только «Наши», но и другие молодежные движения, например «Россия молодая», «Молодая гвардия» и «Местные».

В начале 2008 года вдруг стало казаться, что песня «Наших» спета. Из пятидесяти региональных отделений были закрыты сорок пять, лидер «Наших» Василий Якименко покинул организацию ради гораздо более выгодного места в правительстве, а Кремль прекратил щедро финансировать движение. «Наши» выполнили свою задачу до конца. Кремль выстроил эту безликую структуру перед выборами в Думу, чтобы разжечь антизападные настроения, и выбросил на помойку.

Наш русский оператор этому не удивился: «Здешним руководителям не впервой бросать своих».


Таким образом, Кремль контролирует огромную часть русского общества. Но подконтрольно не все общество — существенная разница, которую Запад часто упускает из виду В Финляндии я довольно часто, к своему великому изумлению, обнаруживала, что защищаю Путина от обвинений, которые кажутся мне нелепыми.

Например, мысль о том, что Путин отдал приказ убить Анну Политковскую, не только неправдоподобна — она абсурдна. Путин совершенно не был заинтересован в убийстве Политковской — наоборот, это убийство только создало ему массу проблем, особенно во внешней политике. Оно сделало из Политковской мученицу, а это последнее, чего хотелось Путину. Заметно было его раздражение тем, что он назвал западной «истерикой». Путин всегда считал, что Запад приписывает Политковской ложную значительность, но, когда ее убили в подъезде собственного дома, оказалось, что Запад прав. Для Путина это был удар в спину. Поэтому он и не сдержался, приуменьшив значение Политковской как журналистки и во всеуслышание заявив, что ее статьи почти не имели влияния в России, что было весьма не по-русски. Отзываться о мертвых уничижительно — грубое нарушение русской традиции.

Трудности с поимкой убийц Политковской — следствие того, как управляется российское общество. В России множество полицейских и военных структур, ни одна из которых не в состоянии реально контролировать положение дел. По-русски они называются силовыми структурами; это общее название для разведки ФСБ, армии и специальных войск Министерства внутренних дел. Эти структуры непрозрачны и непроницаемы. И очень трудно дознаться, кто им покровительствует.

В то же время ведущие политики весьма активно вмешивались в расследование убийства. Все это невероятно усложняло задачу следователя Петроса Гарибяна, одновременно придавая внушительности результату. Гарибян проделал колоссальную работу, несмотря на то что ему постоянно мешали, и в числе прочих — генеральный прокурор Юрий Чайка, выступивший с заявлением о задержанных во время предварительного следствия. Гарибян установил: в деле замешаны служащие Министерства внутренних дел, что не стало неожиданностью, но то, что это обнаружится, было отнюдь не очевидно.

Что касается заказного убийства бывшего агента ФСБ Александра Литвиненко, то здесь подозреваемый имелся с самого начала. Все улики указывают на то, что убийцу зовут Андрей Луговой и что он бывший агент ФСБ. Это еще не удалось установить наверняка, так как Россия отказывается выдать Лугового. Но если задействовать здравый смысл и способность к логическим построениям, то не прийти к выводу о виновности Лугового невозможно.

«Парень пол-Лондона засыпал полонием и привез остатки в Москву. Но нет, нет, это не он… Помереть можно со смеху», — говорит мой друг Женя и хохочет, когда я завожу речь об этом деле.

Для тех, кто, как Женя, привык, что власти врут как сивый мерин, все совершенно ясно. Сама я долго сомневалась, потому что вся эта история выглядела как поставленная неким режиссером мелодрама. Зачем ФСБ заваривать такую кашу, чтобы лишить жизни одного из агентов, если честно — довольно незначительного?

Но факт остается фактом: следы полония-210 обнаружены из гостиничного номера через несколько ресторанов до самолета, который доставил Лугового домой. Полоний-210 — вещество слишком редкое, чтобы все оказалось случайным совпадением. И на вопрос о том, как можно достать такое вещество, не вступая в контакт с ФСБ, удовлетворительного ответа тоже до сих пор нет.

Многие считают, что убийцы Литвиненко не предполагали, что врачи сумеют установить причину смерти. Поэтому они не позаботились о том, чтобы уничтожить за собой следы. Врачам удалось определить вещество в последний момент, вскоре после смерти Литвиненко.

Реакция Кремля оказалась ровно такой, как и ожидалось: сначала раздражение, потом — еще большее раздражение. Даже если мы пока не знаем, кто распорядился убить бывшего агента, следы все равно ведут к ФСБ — и Кремлю это известно. Поэтому обитатели Кремля так раздражены: оконфузились, не будучи в состоянии поддерживать порядок в собственных силовых структурах.

Да, я не думаю, что Путину была выгодна смерть Политковской или Литвиненко. Однако это не означает, что Путин не несет ответственности за эти смерти. В том, что касается гибели Политковской, на Путине лежит ответственность свинцовой тяжести. Ведь это он создал такой климат в обществе, когда вредна любая критика и силовые структуры воспринимают ее как разрешение заставить болтунов замолчать. Тот, кто убил Анну Политковскую и Александра Литвиненко, знал, что у него есть прекрасная возможность остаться безнаказанным.


Совершенно очевидно, что Путин сохранит свое влияние и при преемнике, Дмитрии Медведеве, по крайней мере, какое-то время. Медведев — альтер эго Путина, как выразилась аналитик Ольга Крыштановская во время нашей с ней беседы в Москве в ноябре 2007 года. Они так схожи, что еще немного, и Медведева можно было бы назвать сыном Путина. За все, что у него есть, Медведев должен благодарить Путина, и, само собой разумеется, новый президент не может позволить себе слишком большую свободу, по крайней мере в течение своих первых лет в Кремле. Сначала ему нужно создать собственную силовую базу и разработать собственный план действий.

По сравнению с большинством влиятельных фигур Кремля Медведев производит впечатление либерала-рыночника. Он даже говорил, что не верит в чеканную формулировку Кремля «суверенная демократия»: демократия или есть, или ее нет. Такие речи — музыка для западных ушей, но Медведеву, кажется, не очень-то позволяют воплощать свои слова на практике, во всяком случае не сразу. Он с самого начала зависим от Путина. Однако никто не утверждает, что Медведев не сумеет собрать собственную команду и постепенно от Путина освободиться.


Выбор Медведева объясняется одним: расколом в российском руководстве. Из всех потенциальных наследников трона Медведев — самый современный: он учился работать с айфоном еще в те времена, когда в России невозможно было купить лицензионную модель. То, что выбор пал на Медведева, доказывает, что Путин все же гораздо больше ориентирован на Запад, чем думают в Брюсселе и Вашингтоне. Об этом говорили все эксперты, с которыми я беседовала в Москве в декабре 2007 года, когда Путин после нескольких месяцев таинственного молчания (которое, кажется, доставило ему несравненное удовольствие) назвал имя престолонаследника.

Подобные рассуждения звучат довольно противоречиво — в последние годы Путин буквально источал агрессию, критикуя Запад, и бросался выражениями вроде «волки» и «шакалы». Но ничто в России никогда не бывает однозначным.

Подведем итоги: демократия в России сдает позиции. Но в то же время информационное общество идет вперед — и это значит, что российским властям все труднее будет скрывать правду от граждан. В новом мобильном Интернет-обществе информация распространяется так стремительно, что перепуганные вялые чиновники просто не успевают реагировать.

В августе 2007 года в поезде «Москва — Санкт-Петербург» взорвалась бомба; каким-то чудом никто из пассажиров не погиб. Все поезда на этом отрезке пути, естественно, основательно задержались, им пришлось простоять несколько часов. Проводники отказывались рассказать пассажирам, что произошло — как в советские времена, когда главное было держать граждан как можно в большем неведении. Однако все оказалось напрасно: пассажиры просто вышли в Интернет со своих мобильных телефонов и выяснили причину задержки.

Очень немногие из моих русских друзей-ровесников узнают новости из официальных источников. Меньшинство верит пропаганде, которую распространяют Первый канал и канал «Россия» — Рупоры Кремля. Большинство читает новости в Интернете, где к их услугам несколько отличных российских новостных сайтов с независимой информацией. Российские власти до сих пор не сделали попытки ограничить Интернет; причина отчасти в том, что это весьма сложная операция с технической точки зрения. Интернет появился в России в эпоху хаотичной свободы и отсутствия какого-либо контроля, в отличие от Китая например. Сейчас большинство серверов принадлежат частным лицам, и введение контроля может привести к убыткам. Вопрос еще и в другом: при каких политических обстоятельствах было бы уместно отнять у русских свободу, к которой они за десятилетие привыкли? У Владимира Путина всегда было тонкое чутье на общественное мнение.

Контролировать людей дальше не получится. Поэтому нельзя назвать русский народ несвободным. Демократии у русских нет, но они живут в глобализованном мире. А глобальные информационные потоки в России ничем не отличаются от тех, что существуют в Финляндии, Франции или США.

Иными словами, сегодня у русского общества гораздо больше пространства, чем когда-либо за всю русскую историю.

Глава 4

Глава 4. ОТНОШЕНИЕ К ДЕНЬГАМ

«Хочу прокатиться по реке до ночного клуба. Пойдемте закажем лодку», — говорит Илья и направляется к причалу, возле которого пришвартованы лодки человек на двадцать, не меньше. Нас шестеро.

Поговорив с кем-то пару минут, Илья встает у сходней и галантным жестом приглашает нас на борт. Мы садимся в лодку и уносимся по реке Мойке в петербургскую белую ночь. Небо бледно-розовое и сине-фиолетовое, воздух сырой и холодный, но капитан раздает пледы, и нам тепло. Узорчатые мосты, пастельные фасады домов, мерцая, скользят мимо; так светло, что почти можно различить их оттенки — бежево-розовый, ванильно-желтоватый, бледно-голубой. На Неве ветрено; мы трясемся от холода и в то же время восторгаемся красотой пейзажа. Подсвеченный мятно-зеленый Зимний дворец торжественно возвышается у Дворцового моста, а на другом берегу золоченые шпили Петропавловской крепости тянутся прямо в темно-синее небо. Новый фонтан возле Стрелки вспыхивает то красным, то синим и розовым, его струи танцуют в такт классической музыке.

Я поворачиваюсь к Илье и целую его в щеку: «Илья, милый, спасибо за прогулку!»

Илья мне даже не отвечает — в России не принято заострять внимание на своей щедрости. Но по его физиономии видно, что он доволен. Доволен и горд.

Разумеется, Илья платит за всех, кто сидит в лодке, — это не обсуждается. Он принимает меня и моих гостей из Финляндии, Швеции и Норвегии и хочет показать нам свой город. Предложить заплатить за прогулку в складчину значит испортить Илье настроение. Русскому хозяину надо позволить платить за всех. Худшее, что может сделать гость, — это настаивать на том, чтобы по скандинавскому обычаю заплатить за себя. Русским это кажется крохоборством.


Возле футбольного стадиона в Петроградском мы ненадолго выходим размять ноги. Илья бежит к киоску и возвращается с пакетом пива — вот чего нам не хватало для полного счастья. Мы плывем дальше по Неве, минуем Крестовский остров и направляемся к Финскому заливу. Там, где Нева расширяется и впадает в Финский залив, разместился фешенебельный яхт-клуб с дискотекой под открытым небом. Напитки продаются в палатках, а на берегу стоят удобнейшие диванчики, на которых можно развалиться, отдыхая между танцами.

Мы танцуем до четырех утра — в четыре клуб закрывается. Потом берем такси и едем в роскошный азербайджанский ресторан на Васильевском острове; там мы заказываем кавказские закуски, грузинские хачапури и шашлык — зажаренное на шампурах мясо. За все платит Илья.


Илья — успешный бизнесмен, так что у него есть возможность платить за всех. Он делает это на русский манер — с вызывающей щедростью и восхитительной естественностью, не давая никому возможности возразить. Платит он, как правило, не за какие-нибудь пустяки. Частная прогулка на лодке, напитки в течение всего вечера и в конце всего — ужин для десяти человек.

Я наконец-то разобралась во всем и больше не пытаюсь настаивать на том, чтобы мне дали заплатить за себя. Вместо этого я громко, во всеуслышание благодарю Илью. На следующий день я несколько раз повторяю, как потрясающе весело было вчера и как здорово Илья все для нас устроил. В России очень важно говорить вслух, что думаешь, демонстрировать свои чувства, и в их числе — как тебе что-то нравится.

Не будь Илья одним из руководителей процветающего предприятия, такая щедрость была бы ему не по карману. Но он в любом случае платил бы за всех. Платить за всех очень важно, с точки зрения мужчин. А если у тебя есть деньги, то очень важно платить, не считая, за всех. Показывать, что ты богат, не считается неприличным, напротив, это принято. Человек, имеющий деньги, должен в какой-то мере демонстрировать это своим образом жизни, через материальные символы: дорогие автомобили, эксклюзивные часы, фирменную обувь. Но еще важнее демонстрировать богатство своим поведением. Никогда не интересоваться, что сколько стоит. Никогда не смотреть на ценники и не проверять счет в ресторане. Всегда оставлять астрономические чаевые — независимо от уровня обслуживания.


Разумеется, есть и исключения. Неправедным путем разбогатевшие личности вроде олигарха Романа Абрамовича часто фотографируются в джинсах и кожаной куртке. Абрамович может себе это позволить. Но этого не позволяют себе люди, относящиеся к среднему классу или даже его нижнему уровню. Им приходится поддерживать имидж людей более обеспеченных, чем есть на самом деле. Тот, у кого денег не особенно много, с энтузиазмом пытается произвести обратное впечатление.

Меня безмерно раздражает, когда русский приятель, который, как мне известно, прочно сидит на мели, приглашает меня на ужин — и не дает оставить чаевые официантке десятирублевыми купюрами. Это, видите ли, дурной тон. На чай нужно оставлять купюру не меньше пятидесятирублевой.

Оставлять на чай монеты вообще никому не приходит в голову. Это выглядело бы совсем ужасно, даже если сумма правильная, то есть около десяти процентов от счета.

Вообще, в России очень важно, как твои поступки выглядят со стороны. Мобильные телефоны — статусная вещь, символ социального положения, хотя телефоны дешевеют на глазах и теперь почти каждый может купить себе трубку. Поэтому все дело в том, какую модель ты покупаешь.

Моя старенькая «Нокия-6310», лучшая «Нокия» из когда-либо производившихся, вызывает весьма странную реакцию: почему иностранная журналистка расхаживает с моделью десятилетней давности? Объяснения вроде того, что я еще не видела телефона с такой долгоработающей батарейкой, встречаются полнейшим недоумением. Дело ведь не в практических достоинствах телефона, а в том, как ты выглядишь с ним в руке!

Одна моя знакомая взяла в банке кредит, чтобы купить себе мобильный телефон, какой ей хотелось. Она учится на культуролога и подрабатывает официанткой. Не думаю, что при такой жизни ей непременно нужно влезать в долги, но факт в том, что это я не понимаю сути вопроса — Вера вкладывает деньги в свой имидж. В таком городе, как Москва, это далеко не напрасная трата денег.

Через несколько лет она и ее парень купили себе по горному велосипеду. Самую дорогую модель, само собой. Поэтому им пришлось покупать велосипеды в кредит. Я говорю «пришлось», потому что вариант — купить модель подешевле — даже не рассматривался.

На велосипедах проехались пару раз, и Вера поняла, что Москва — не самое лучше место для катания на горном велосипеде. Теперь велосипеды пылятся у приятеля на балконе.


Россия — земля обетованная материализма. Большинство молодых русских почти не помнят социализма, но жажда обладать вещами, которых раньше было не достать, словно передалась по наследству. Все отлично разбираются в брендах — одежды, обуви, часов, DVD-проигрывателей, айподов, стерео, телевизоров с плоским экраном. Мой парень покупает мне в подарок на тридцатилетие DVD-проигрыватель; он гордо приносит домой «Сони», хотя купить более дешевую корейскую или китайскую модель было бы практичнее — на них можно смотреть пиратские диски. Большая часть продающихся в Москве дисков — пиратские копии, так что не факт, что теперь мы сможем посмотреть эти фильмы. Однако для моего парня это не главное — он хочет, чтобы у нас была «упакованная» гостиная, в которой есть и телевизор «Сони», и DVD-проигрыватель «Сони».


Меня восхищает русская щедрость. В России я научилась двум вещам: ценить, когда тебя угощают, и угощать самой. Это такие ежедневные маленькие радости, которые просто делают жизнь приятнее. Как здорово приглашать и быть приглашенной! Эти маленькие доказательства любви и уважения, которые ты высыпаешь в повседневность, делают жизнь богаче.

Такая радость редко перепадает тебе в Финляндии, где любой официант в ресторане знает, что надо разделить счет на всю компанию и где люди норовят сунуть тебе двадцать центов, если берут у тебя сигарету. Последнее может вогнать русских в ступор — даже в Москве мне доводилось видеть, как водитель, стоя в пробке, стучит в окошко соседней машины, чтобы попросить закурить. И пока я еще не видела, чтобы кто-нибудь отказал, не говоря уж о требовании заплатить. Все равно в итоге все со всеми сочтутся.


И как печально становится, когда эти правила вынуждены соблюдать те, у кого нет возможности платить за всех. Например, свадьба в России — удовольствие недешевое, особенно в Москве, где дорого не только снять помещение, но и нанять свадебного конферансье — тамаду, что в последние годы стало традицией. Тамада должен быть у всех, независимо от того, есть у тебя деньги или нет. Все должны ездить на «Роллс-Ройсе» и давать сногсшибательные ужины.

Одна моя подруга выходила в Москве замуж за парня, с которым прожила несколько лет. Оба зарабатывают меньше тысячи долларов в месяц. Родители тоже небогаты. Но свадьбу устраивают умопомрачительную, в традиционном стиле: после венчания молодых сажают в «Роллс-Ройс» и возят по городу всю вторую половину дня. Их сопровождает мини-автобус, набитый приятелями. Это называется «кататься», то есть совершать увеселительную прогулку, и составляет непременную часть русской свадьбы.

Вечером мы ужинаем в прекрасном ресторане, который они сняли; при этом нас развлекает профессиональный свадебный конферансье. Ночь молодые супруги проводят в гостинице, а на следующий день мы встречаемся дома у новобрачных. И тут выясняется, как была оплачена свадьба: отец жениха продал квартиру — единственную крупную собственность семьи.

Я молчу, но я потрясена. Продать недвижимость ради одного-единственного вечера — мои рациональные финские мозги отказываются это понимать. Это потому, что я по сравнению с этими людьми богачка. Поэтому мне не понять, каково это — едва сводить концы с концами и при этом постоянно пытаться делать вид, что у тебя, несмотря ни на что, все нормально. Что все так, как должно быть. Ведь не бывает молодоженов, которым не по карману прокатиться на «Роллс-Ройсе», нанять конферансье и оплатить ужин из четырех перемен на тридцать персон.

Важно не как идут дела, а как это выглядит со стороны. Это не означает, что люди не понимают реального положения вещей. Просто об этом не говорят. Фасад стоит крепко до тех пор, пока кто-нибудь не попытается посмотреть, что там с обратной стороны. Держи фасон — и плати за всех, даже если на самом деле не можешь себе этого позволить. В России открыто обсуждают множество тем, которые в Финляндии — табу. Говорят о зарплате, болезни, смерти. Можно обсуждать экзистенциальные вопросы совершенно с незнакомыми людьми. Совершенно нормально спросить, сколько зарабатывает собеседник. Нормально обсуждать свое отношение к Богу. Но о сумме ресторанного счета — не говорят.

@темы: Избранные работы

---

Анна-Лена Лаурен: У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ

Эту книгу я посвящаю: Алексею Янсону — без тебя эта книга никогда не увидела бы свет. Илье Александрову, Екатерине Александровой, Татьяне Андриановой, Дмитрию Андрианову, Андрею Барсукову, Ксении Сидоровой, Яне Набоковой, Анне Чумаченко, Николаю Чумаченко, Марине Шумилиной, Наталье Шумилиной.

Светлой памяти Светланы Янсон.

Предисловие

Эта книга о моей России. Не попытка охватить всю страну, ее историю, политику и экономику, а размышления о России, которые не оставляют меня вот уже десять лет. Книга эта в очень большой степени пристрастна и субъективна. Дело в том, что Россия для меня — это не объект, о котором можно только рассуждать, поворачивая его то так, то эдак. Россия — страна, в которую я влюблена. В своей журналистской работе я пытаюсь изображать ее как могу справедливо, но как человек не могу оставаться беспристрастной. Она захватила меня и изменила мою жизнь, и теперь я уже никогда, никогда не смогу оставаться равнодушной к ней.

Россия — страна неблагодарная. Россия иррациональна, тягостна, своенравна, самодовольна, строптива, отзывчива и сердечна, щедра, болезненно-чувствительна, злопамятна — но все-таки отходчива. Нужно время, время и еще раз время, чтобы наконец начать хотя бы в общих чертах понимать русское общество. Я не любитель рассуждать о менталитете, но отрицать существование русского менталитета невозможно. Для финна это неочевидно, потому что русский образ мыслей выдерживался совсем в другом историческом растворе, хотя история у нас общая.

Я работаю московским корреспондентом финской государственной телекомпании с марта 2006 года. До этого я лет десять ездила в Россию — отчасти в качестве журналиста газеты «Хювудстадсбладет», но в первую очередь ради общения с моими петербургскими друзьями. Эту книгу я посвящаю им. За то, что они открыли передо мной двери в культуру, без которой я больше не могу жить. Но в первую очередь за то, что они — мои друзья и всегда поддерживали меня на всех путях, во всех обстоятельствах и всеми мыслимыми способами.

Москва, 4 февраля 2008 года

Анна-Лена Лаурен
Благодарности

Автор выражает благодарность

Лаури Карвонен, Весе Кекяле, Бьярне Нитовуори и Гуннел Салминен, которые прочитали рукопись, сделали много разумных замечаний, многое исправили и высказали немало идей. Маме и папе — за кров и пищу в Паргас во время написания большей части книги. А еще за радушие и терпимость летом во время бесчисленных русских нашествий на наш остров в архипелаге Турку.

Глава 1

Глава 1. РУССКАЯ ЖЕНЩИНА

Русским феминисткам даже не было нужды объявлять мужчинам войну, потому что мужчины добровольно сдались более образованному, более культурному, более умному, более работящему и менее пьющему полу.

(Жельвис В. Эти странные русские)

«Аня, я решила сходить к врачу, обследовать грудь», — говорит моя подруга Лена, серьезно глядя на меня.

«Прекрасно! Маммография — это страшно важно», — отвечаю я. По-фински, разумно и достойно.

«Нет-нет. Я буду делать операцию. Увеличу грудь», — объясняет Лена.

Я чуть не падаю со стула: «Это еще зачем? Ты и так красивая!»

«Я знаю, — гордо отвечает Лена. — Но хочу быть еще красивее».

Лена — мать-одиночка, она зарабатывает около полутора тысяч евро в месяц. Операция по увеличению груди будет стоить пять тысяч евро. Лена собирается взять кредит в банке. Я только разеваю рот: ставка в России процентов двенадцать — тринадцать. Но Лена рада и оживлена; она получает одобрение Тани, которая говорит, что нужно позволять себе важные вещи в этой жизни. «Хотя ты же не будешь прикидываться, что делаешь это для себя любимой. Понятно, что ты делаешь это для мужиков», — трезво произносит Таня.


Мои русские приятельницы очень мало говорят о сексе. Постельные подвиги мужей и бойфрендов не являются у подруг темой для обсуждения в такой же степени, как, например, в Финляндии. Неразрешимая загадка: почему русские женщины тратят столько энергии на то, чтобы выглядеть сексуально, и при этом никогда не говорят о сексе?

Русские женщины одеваются женственно, двигаются женственно, разговаривают женственно. Чаще всего — но не всегда — они делают это совершенно бессознательно, это некое требование общества к ним. Все их существо дышит иной чувственностью, нежели моя и моих финских сестер по полу. Мы-то практически родились в резиновых сапогах.

Двигаться, держа спину прямо. Сидеть, закинув ногу на ногу. Держать бокал между большим и указательным пальцами, немного отставив остальные. Говорить с улыбкой, мягким голосом. Грациозно держать сигарету между указательным и средним пальцами и, выпуская дым, складывать губы сладким колечком. Изящно поковырять еду и оставить половину на тарелке. Всегда, всегда быть подкрашенной, надушенной и одеваться так, чтобы подстегнуть мужскую фантазию.

Некоторые утверждают, что русские женщины одеваются как проститутки. Это неправда. Тут бывает по-разному. У большинства русских определенно есть стиль и вкус, и они одеваются элегантно, женственно, подчеркивая свою индивидуальность. В целом гораздо лучше, чем финки.

Хотя действительно, юбок короче, чем в Москве, я не видела никогда. Вполне естественно, что в стране крайностей должно проживать множество девушек, считающих, что юбке положено еле-еле прикрывать трусы. Даже при минусовой температуре.

Все равно русским женщинам присуще то очарование, которое резко отличает их от других женщин, особенно скандинавских. Это качество может привести мужчин-иностранцев в совершенный восторг. Особенно скандинавских мужчин. Мои финские друзья-мужчины чуть шею себе не свернули, когда навещали меня в Москве: здесь слишком много стильно одетых девиц на выданье, их можно рассматривать постоянно.

«Сколько вообще красивых женщин в России? Это же невероятно!» — переводит дух мой приятель Андерс на второй день своего пребывания в Москве.

Он говорит, что женщины в России красивы иначе, нежели в Финляндии. Они просто-напросто больше женщины. Более мягкие, эмоциональные, а главное — у них гораздо лучше развито чувство пола.

Я сама замечаю, что изменилась с тех пор, как живу в Москве. Теперь я чаще крашу глаза и губы, купила несколько красивых блузок, сапожки на высоком каблуке и приталенное зимнее полупальто с бархатной отделкой. Это не потому, что я хочу подражать русским женщинам — мне никогда не стать такой же красивой, как они. Скорее потому, что я хочу быть настоящей. А в русском обществе женщины ненастоящие, если они не тратят много времени и сил на свой внешний вид.

Моя метаморфоза была принята моим русским окружением с большим воодушевлением.

«Наконец-то ты избавилась от этих детских ботинок!» — воскликнул Илья, когда я в первый раз явилась в Санкт-Петербург накрашенной и в сапожках. Он имел в виду спортивные туфли тридцать шестого размера, которые я ношу в свободное время.

Илья оценивающе посмотрел на меня и заключил: «Теперь только химической завивки не хватает».

Сколько бы я ни старалась, следует помнить одно: я относительно молодая женщина (по крайней мере, несколько лет молодости мне еще осталось). Иными словами, я никогда не смогу быть особо убедительной в глазах русских. Это «общество мачо», общество, в котором мужчины диктуют условия — в буквальном смысле слова. Главная задача молодых женщин — быть красивой, декоративной. Остальное не важно.

Это не означает, что молодые женщины в России не преуспевают, наоборот, многие из них устроены лучше, чем их сверстники-мужчины. Многие зарубежные предприятия в Москве предпочитают нанимать женщин. Женщины более ответственны и преданы общему делу, по сравнению с мужчинами, которые интересуются в основном высокой зарплатой и тем, как устроить в ту же компанию своих приятелей. Для женщин интересы фирмы значат гораздо больше, поэтому они более успешны в международной конкуренции.

Обстоятельства сложились иначе — значит, ты вынуждена играть по правилам, установленным мужчинами. Прыгать изо всех сил и проповедовать скандинавское равноправие — гиблое дело. Надо смотреть, как делают русские женщины, и учиться у них.

Это в первую очередь означает одно — быть хитрой. Хитрой и расчетливой.

Когда я только начинала свой путь корреспондента финского телевидения в Москве, я частенько конфликтовала с самым старшим из наших операторов, который имел дурную репутацию человека, относящегося к женщинам свысока. Особенно к женщинам, которые почти вдвое моложе его и к тому же ни единого дня в жизни не проработали на телевидении.

С первых же минут он повел себя со мной невероятно высокомерно. Я отвечала злостью и возмущением. Несколько раз я довольно резко ответила ему, в результате чего он смертельно обиделся и стал считать меня скандалисткой.

В конце концов мне пришлось понять: здесь приспосабливаться надо мне. Не важно, что я уверена в своем праве на то, чтобы ко мне относились так же, как к корреспондентам-мужчинам, — такого права у меня нет. Возможно, оно прописано в трудовом законодательстве Финляндии, но в Москве не действует.

Поэтому я перестала твердить нашему оператору о равноправии. Вместо этого я нахваливала его работу, особо упоминая, что его опыт несравненно обширнее моего. Я узнала, когда у него день рождения, не забывала поздравить его и преподнести ему подарок. Короче говоря, я позволила ему чувствовать себя опытным мужчиной в годах, а сама исполняла роль молоденькой неопытной женщины.

Это отлично подействовало. Мы смогли работать вместе. Не без скрипа, но тем не менее.

А в мой день рождения он позвал меня в свою комнату. С величавым выражением на физиономии он протянул мне подарок — тяжелый пакет, завернутый в пеструю бумагу. «Ну, что ты, не нужно было! — воскликнула я. — Спасибо, ты такой милый! Надо же, ты помнишь про мой день рождения…»

Вид у него был необычайно довольный и одновременно лукавый. Подарком оказалась книга под названием «Уютный дом»; в книге говорилось о том, как обустроить жилище. Главная задача женщины.

Я так и не поняла, издевается он или хочет быть любезным, может, и то и другое. Но в любом случае он растрогал меня чуть не до слез.

Через несколько месяцев я позвала всю редакцию к себе домой на ужин. Когда я встречала гостей, на мне был фартук; наш оператор одобрительно посмотрел на меня и сказал:

«Этот фартучек тебе идет гораздо больше, чем карандаш в руках». И насмешливо улыбнулся ей, как бы говоря: «Ты хорошая девчонка, но надо бы тебе создать семью и прекратить играть в журналистику. Это занятие не для бабья».


К сожалению, бывают случаи, когда не помогают ни накрашенные ресницы, ни хитрость — человеку попросту не верят. На похоронах Ельцина я стояла с вышеупомянутым оператором и своими финскими коллегами перед храмом Христа Спасителя, чтобы снять стендап — короткий устный репортаж перед камерой. Пока мой коллега шел на свое место, я отошла посмотреть, насколько длинна очередь в церковь.

Не прошло и двух секунд, как примчалась милиция: «Девушка, здесь стоять нельзя. Идите и встаньте в очередь». «Все в порядке, я журналист», — сказала я и машинально показала аккредитацию российского Министерства иностранных дел.

Милиционер помоложе даже не взглянул на аккредитацию. Вместо этого он схватил меня за локоть: «Сейчас же идите и встаньте в очередь! Здесь нельзя останавливаться!»

«Черт возьми, я журналист! Вон стоит моя съемочная группа, я сейчас буду снимать стендап! Вы мешаете мне работать!» — взвыла я в ответ.

Милиционер потащил меня прочь; я сопротивлялась и орала все громче. Наконец прибежал милицейский начальник. Он внимательно изучил мою аккредитацию.

Потом он взял меня под руку, подвел к съемочной группе и спросил, на его взгляд, у наиболее заслуживающего доверия человека, то есть почти шестидесятилетнего оператора: «Это ваша девушка?»

Едва ли надо добавлять, что оператор весь остаток того дня в лицах изображал перед нашими служащими, как он вырвал Аню из лап милиции. И это совершенная правда. В глазах милиционеров я была просто потерявшейся девчонкой. Они не стали утруждать себя проверкой моих документов, потому что доверие ко мне с самого начала равнялось нулю. Вот оператор — совсем другое дело: солидного мужчину под шестьдесят проверять нет необходимости.

Русское общество демонстрирует мужской шовинизм весьма откровенно и устойчиво. Например, в порядке вещей писать объявления о приеме на работу следующим образом: «Требуется секретарь, женщина, до 25 лет, рост не ниже 175 см».

Я видела и такие объявления о рабочих вакансиях, где работодатель прямо сообщал, что нужен мужчина, хотя служебные обязанности не подразумевали использования физической силы. Подход, который в Финляндии запрещен законом.

Когда мы с моим оператором почти опаздывали на рейс в Петрозаводск, авиакомпания объявила только его имя. «Почему вы не объявили, что моя коллега тоже задерживается?» — спросил Илья, когда мы, пыхтя, добрались до двери. «Ну, девушка же с вами!» — весьма раздраженно ответила стюардесса.

Люди без притворства говорят то, что думают. В этом смысле Россия — страна спасительно либеральная. Никто не заботится о политкорректности; на деле это означает, что полемика иногда бывает более прямой и откровенной, чем в западном мире. Русские не живут в демократическом обществе, но, сравнивая их, например, со шведами, я иногда спрашиваю себя, какой из этих народов свободнее психологически.

К сожалению, это также означает, что можно говорить все что хочешь, например, о женщинах. Женщин откровенно оценивают по внешним качествам, это касается даже женщин, принимающих важные решения.

В своей книге «Мы и они» известный журналист Владимир Соловьев описывает политиков, с которыми он беседовал в своей программе. Фотографию известного оппозиционного политика Ирины Хакамады, помещенную в книге, он сопровождает текстом: «Ну, разве можно не любить такую женщину?!»

Ирина Хакамада — символ российской оппозиции, бывший вице-спикер Думы, ее уважают и за пределами ее партии. Она обладает острым умом, умеет точно формулировать свои мысли, отважна, и она настоящая звезда на всех теледебатах, где затмевает большинство российских политиков благодаря своему умению выражать мысли ясно и доступно. Но когда Владимир Соловьев описывает эту женщину, комментария удостаивается только ее внешность.

Вообще-то это не оскорбление. В России принято демонстрировать женщинам восхищение, делая комплименты их красоте. Это касается всех женщин, даже таких, как всемирно известная журналистка Анна Политковская. Когда ее убили, издание, в котором она работала, «Новая газета», отдало всю первую полосу под фотографию и некролог. Некролог начинался словами: «Она была красивая».

Анна Политковская была журналистом редкой отваги; она снова и снова разоблачала ужасающие нарушения прав человека в Чечне. Это было делом всей ее жизни. Но когда ее хладнокровно убили, ее коллеги решили почтить ее как человека; и, так как она была женщиной, совершенно естественным оказалось в первую очередь упомянуть о ее красоте. Это не шовинизм, это дань уважения мертвому в соответствии с русской традицией.


Сами женщины протестуют редко. Мощного феминистского движения в России не существует, и большинство знакомых мне русских женщин испытывают жалость к феминисткам. Они не понимают, к чему на самом деле стремятся участницы женского движения за права женщин.

«Мы и так командуем мужчинами. Вся тонкость в том, чтобы убедить мужчину, что это он принимает решения», — говорит Таня. Мужчина в семье голова, а женщина — шея, которая решает, в какую сторону голова повернется, гласит русская поговорка. Она отлично иллюстрирует русский взгляд на взаимоотношения полов. Уравнять мужчину и женщину в правах было бы скучно. Гораздо веселее и интереснее вести маленькую игру: муж — глава семьи, хотя всем известно, кто на самом деле принимает решения.

«Мужчинам надо дать понять, что преимущество — у них. Аня, тебе просто нужно научиться казаться слабее и простодушнее, чем ты есть», — говорит Катя, одна из моих лучших петербургских подружек. «Неужели правда? — недоумеваю я, — А мужчинам скучно не будет? Неужели интересно жить с кем-то, кто соглашается абсолютно со всем, что ты говоришь?»

«Ясно, что мужчине не нужна подружка, которая умнее его! На что это будет похоже», — хором восклицают Коля и Илья, когда я задаю им тот же вопрос.

«Но неужели не скучно, когда тебе никогда не возражают?» — сомневаюсь я.

«Аня! Ты хочешь, чтобы у тебя был мужчина, или нет?»

Видимо, самая тщательно охраняемая тайна России состоит в следующем: женщины не глупее и не слабее мужчин — наоборот. Но никто не говорил об этом мужчинам.

Статистика говорит своим четким языком. Русские мужчины умирают примерно в возрасте 59 лет, женщины — в 72 года. Алкоголизм — значительно большая проблема среди мужчин, чем среди женщин. Русские мужчины чаще становятся жертвами несчастных случаев на производстве, потому что в России до сих пор существует достаточно много отраслей, где задействован мужской физический труд и не соблюдаются правила безопасности; самый тревожный пример — шахты.

Женщины получают образование, ходят на работу, присматривают за домом, детьми, заботясь о семье и в то же время успешно поддерживая иллюзию, что мужчина — глава семьи.

Вероятно, важная причина в том, что женщин большинство. Так как мужчины умирают раньше, в России гораздо больше женщин, чем мужчин. И среди оставшихся мужчин очень трудно найти такого, который бы: а) не пил, б) имел работу и в) был не женат. В России избыток красивых, хорошо образованных, компетентных женщин — и недостаток непьющих работающих мужчин.

«Они или спились, или безработные, или женатые. В этой стране нормальных мужиков на всех не хватает», — говорит Таня. Иными словами, если найдешь такого мужчину, держись за него любой ценой. Конкуренция за так называемых «нормальных мужчин» жесточайшая.

«Никогда не оставляй своего парня одного надолго. Мужчины — как дети. Как только они остаются одни, они тут же находят другую женщину», — говорит другая русская подружка. Этого я не сознавала, когда рассталась со своим русским парнем. Поэтому я не поняла, почему мои русские подруги реагируют так, словно у меня в доме покойник.

Когда я рассказала им, что это было не его, а мое решение, они чуть не рассердились — надо же быть такой дурой! У него же была работа!


Сейчас я гораздо лучше понимаю, о чем говорило решение Лены увеличить себе грудь. В первую очередь это был для нее способ получить преимущество в конкуренции. Красивых одиноких работающих мам в России множество, на рынке это не такое уж большое преимущество. Красивых одиноких работающих мам с силиконовой грудью тоже становится все больше, но Лена все равно готова рискнуть.

Потому что оставаться одинокой она не хочет. Это связано с социальной стигматизацией. Быть одинокой девушкой в России ни в малейшей степени не шикарно, в Москве даже не существует культуры «секса в большом городе». Рядом с тобой должен быть мужчина, на которого можно опереться как на каменную стену, как выражается моя подруга Юлия.

Проблема лишь в том, что женщинам приходится самим быть себе каменной стеной. Если бы не они, Россия давно пошла бы на дно. Но женщины и виду не подают: жизнь становится легче, если хотя бы поддерживаешь представление о себе как о слабой, беспомощной и нуждающейся в мужской опеке.

@темы: Избранные работы

---

Даль В. И.: Фокусник

-- А мой драгоценный! Вот встреча, истинный подарок, право! Куда путешествуете?
-- Да я просто вышел послоняться немного. -- Так зайдемте же ко мне. Не откажите хоть теперь, вас поймать нелегко. Вы, если не ошибаюсь, даже не были у меня в нынешнем жилище моем, не видели ларов моих и пенатов, как говаривали поэты наши, лет двадцать или тридцать. А помните ли вы это время? Да где вам! Вы уж составляете другое поколение, вы молодец в сравнении, с нами, старичками... а согласитесь, пора была замечательная во многих отношениях. Сколько проснулось тут юных сил! Сколько воспрянуло истинно родных чувств, горячих, благородных... И где же это все? Все опошлилось, все замерло в самом зачатии, снаружи не дозрело, а в середине уж загнило... Знаете ли, сколько есть замечательных анекдотов того времени, которое я помню еще, будто все это случилось вчера или третьего дня?.. Ну, замолчу, однако, во-первых, потому что об этом нехорошо говорить вообще, в особенности же после обеда, когда еще пищеварение не кончено, во-вторых, и потому, что об этом неловко говорить на улице, а в-третьих, наконец, потому что помню предостерегательный для нашего брата-говоруна анекдот, известный под заголовком: Еще один казак остался... Вы, конечно, его знаете?
-- Нет, виноват, не знаю.
А между тем мы продолжали прогулку свою, причем правая рука моя ущемлена была локтем приятного собеседника.
-- Так послушайте: у нас был -- когда я еще носил военный мундир и, как говорится, не раз за отечество жизнь терял -- был некто майор Посконный, человек, впрочем, почтенный, даже храбрый офицер, но самый несносный из всех говорунов и рассказчиков в мире. Вот он после похода двенадцатого года, бывало, засекал до смерти несчастных слушателей бесконечными повествованиями о событиях, которых был свидетелем. Надобно вам сказать, что человек этот никогда не врал, но правда его была хуже всякой лжи, потому что ей никогда не было конца. Любимым рассказом его была переправа войск наших через Рейн. Поймав однажды слушателя, разумеется, за пуговицу, которому не было никакой возможности дослушать все это до конца, потому что ему необходимо было поспешить в другое место, где его давно ожидали, поймав этого несчастного, майор Посконный продержал его за пуговицу не более каких-нибудь двух часов, переправляя войска с большою осторожностью батальон по батальону и эскадрон по эскадрону, и, наконец, благодаря богу, переправил их благополучно. Нетерпеливый слушатель, порывавшийся во все время в тоске на простор, обрадовался этому -- как я теперь этой встрече с вами -- и, вздохнув, сказал: "Ну, и слава богу, теперь все",-- а сам ухватился было за шапку, но майор спокойно отвечал, не выпуская, впрочем, пуговицы из рук: "Нет, позвольте, еще один казак остался..." И с этого остального казака завязывалась рацея, которую, бывало, не переслушаешь с утра до полуночи. Так вот, я говорю, уроки нашему брату! Ну, а вы как поживаете?
Между тем мы дошли до его квартиры. Я слышал об отделке ее, о том, что она устроена на английский манер в трех ярусах дома с теплой и красивой лестницей посредине. При всем том я с трудом верил глазам своим и не постигал чудес, которые видел. Человек без всякого состояния, без капиталов, без имения, без всяких доходов, жил всегда, сколько люди запомнят, и живет теперь великолепно, роскошно, проживая десятки тысяч в год. Ему надоела старая квартира не только потому, что она по отделке и убранству сделалась уже не совсем модною, но и потому, что несчастный хозяин около полугода употреблял всевозможные средства, чтоб избавиться от жильца, который никогда не платил за квартиру, а умел бог весть как занимать ее военным постоем, иной бы затруднился при таких обстоятельствах, но фокусник наш, напротив, извлек из этого еще значительную для себя пользу: он выбрал другую квартиру, гораздо шире и удобнее старой, в лучшей части столицы, отделал ее по-княжески, не щадя ничего, и перебрался. Как это сделалось, чем уплачены расходы, непосильные даже для человека с состоянием, каким образом в течении тридцати лет, то есть со времени возмужалости своей, фокусник наш, живя постоянно в одном и том же городе, всегда находит такой запас новых и свежих дураков, готовых для него разориться,-- все это тайна его, как были свои непроницаемые тайны у знаменитого Пинетти и его собратий.
У входа с крыльца в переднюю на половину барина я заметил вставленное в двери на вышине человеческого роста стеклышко. Необыкновенное устройство это обратило на себя внимание. Заметив это, хозяин спросил: "Что вы смотрите? А, это... Это так, для удобства, для предварительного знакомства с посетителем. Ужасно много мошенников всякого рода шатается теперь по городу". Я уже слышал прежде, что вследствие такого предварительного знакомства с посетителем иному предоставлялось оборвать колокольчик, но дверь для него не отворялась. Мы вошли в первую комнату этой половины: палевые, шелковые обои с белыми разводами, мебель ореховая, резная, новейшего вкуса, занавесы над окнами и дверьми ярко-желтого штофа с малиновым прибором, люстры и канделябры прямо из Парижа, картины не одинакового, но и не последнего достоинства, о которых рассказы и пояснения словоохотливого хозяина могут только разве поспорить с великолепием и изяществом замечательных по красоте своей рамок. Я был истинно изумлен, постоянно думая о том, что тут нет ни одной нитки, за которую были бы заплачены деньги. Мы прошли еще две комнаты, заглянули в боковую, уборную, и вошли в кабинет. Уборная эта самая важная и таинственная комната в доме, которая всегда показывалась только поверхностно, истинное же достоинство и назначение ее хозяин оставлял для посетителей под спудом, но молва -- этот злодей всех тайн людских и тайников -- знала все и рассказывала вот что: когда прорывался в переднюю докучливый и грозный посетитель, для которого хозяина раз навсегда не было дома, то он в один прыжок спасался в уборную, замыкал ее изнутри, вынимал ключ и спокойно ждал развязки. Для этого, во-первых, в уборную было двое дверей: одна, явная, из гостиной, и если посетитель требовал впустить его туда, то объявлялось, что барин, выходя со двора, ключ от уборной всегда уносит с собой, другая же, потайная, подлицо с шпалерами и с другими затеями, вела туда прямо из кабинета. Во-вторых, не только в уборной, но и во всех комнатах была принята особенная предосторожность, чтоб нельзя было пустить соглядатая в замочную щелку: все дверные замки были завешены небольшими ковриками прекрасной работы. В-третьих, не только великолепный умывальный шкаф, стоявший в уборной, мог служить в случае крайности довольно сносным помещением для хозяина, но из уборной же вела дверь, скрытая в подобии шкафа прямо на черную лестницу, где насупротив жил сапожник, большой приятель нашего милого хозяина, потому что этот, как лиса, никогда не промышлял по соседству с жилищем своим и у сапожника обуви не заказывал. Если б нужно было сделать о фокуснике по законам нашим повальный обыск, то все отзывы о нем -- кроме разве только отзыва хозяина дома -- были бы в его пользу, потому что он раз навсегда жил со всеми соседями в ладах и умел всякого на первых порах обворожить и расположить в свою пользу. К этому-то сапожнику спасся наш фокусник между прочим, как гласит молва, когда какой-то отчаянный заимодавец хотел прибегнуть к крайней степени преступного самоуправства и ворвался в жилище фокусника, несмотря на все предосторожности хозяина, с нарочно купленною для этого случая надежною камышовою тростью.
Кабинет в самом деле озадачил меня, и я готов признать его кабинетом редкостей, художества, ремесл и промыслов -- словом, чем угодно. Гуськам и кронштейнам со статуйками лучшей работы не было конца, книгам, картинам и счету нет, а куда ни обратишься, на что ни взглянешь -- все привлекает внимание то блеском, то вкусом, то странностью, то удобством и уютностью...
Я стоял и изумлялся, между тем как хозяин занимал меня очень приятно, без умолку. Признаюсь, я слушал только краем уха. Я думал тогда про себя: "Если б я был в таком положении, в каком находился хозяин за несколько месяцев, что бы я стал делать? Если б, то есть, я задолжал во все лавочки, лавки, магазины, лабазы, подвалы, винные погреба, портерные, ликерные и штофные, всем сапожникам, портным, обойщикам, столярам, даже полотерам, задолжал десятки тысяч, то есть гораздо более, чем у меня, вероятно, во всю остальную жизнь мою будет в руках наличными... Если б, сверх того, я забрал у всех добрых приятелей, у кого сто, у кого тысячу, у кого, наконец, пять или десять рублей, да у ростовщиков, курьеров, вольноотпущенных, крещеных жидов и армян по двадцати и двадцати пяти со ста, также десятки тысяч, если б к этому со всех сторон поступали на меня взыскания, полиция ходила описывать и опечатывать гуськи, картины и кронштейны мои, отчаянные заимодавцы, скрежеща зубами, гонялись за мною с палками... а хозяин выживал бы меня чрез полицию на улицу, и мне потому только осталась бы для преклонения главы от непогоды моя бывшая передняя, что полиция же обязала хозяина дома подпиской хранить вошедшие в опись вещи мои, запечатав, впрочем, все комнаты, между тем, как я же был обязан подпиской отвечать за целость печатей... спрашиваю: "Что бы я стал делать в таком положении?.." Холод пробежал по мне от головы до пяток и встряхнул все мои члены... Люди находят один только выход из этой пропасти -- пулю в лоб!.. Я опять, снова очнувшись, оглянулся вокруг и не мог не сознаться внутренно, что фокусник умнее нас: он перешел из описанного мною положения непосредственно в настоящее... Каким образом? Это его тайна.
Звонок заставил меня опомниться и оглянуться. Хозяин не показал в движениях своих никакого участия к этому ничтожному событию или старался не показать его; но природа ему изменила: лицо его приняло выражение человека, сосредоточившего всё внимание свое, все напряженные умственные силы на один предмет, и в то же время он очень ловко, будто случайно, понизил голос, и стал продолжать разговор очень тихо, прислушиваясь чутким ухом своим к тому, что происходило в передней. Я уже прежде слышал, что если посетитель фокусника принадлежал не к числу желанных и притом как-нибудь прорывался, несмотря на все отказы и запреты часового, то этот подавал условленный знак, задерживая между тем посетителя по возможности громким провозглашением в зале слов: "Да я же вам говорю, сударь, что их нет у себя...." И тогда хозяин поспешно скрывался через потайную дверь либо к другу своему, сапожнику, уверяя его, что с особенным удовольствием наблюдает, как тачают голенища или протарачивают рант. С нетерпением ожидал я подобного явления, но вышло совсем иное, хозяин вдруг принял прежнюю, непринужденную и неозабоченную складку свою, опять возвысил голос и встретил очень приветливо и снисходительно молодого человека, который с ним раскланивался. "Ничего, ничего, все равно",-- отвечал любезный хозяин на извинения художника, опоздавшего несколькими днями против обещания своего и представлявшего теперь заказанную картину на суд знатока и своего патрона. Этот взглянул на картину, отнес ее подальше, опять приблизился, опять отставил, посмотрел в кулак и, с благодарным движением головы, будто невольно вырвавшимся у знатока, сказал: "Очень мило, очень мило, это талант". Помолчав немного, он продолжал: "Это вам истинно приносит много чести, молодой человек, очень много чести!"
-- Вы не знакомы? -- спросил он меня.-- Это молодой художник NN. Вы, вероятно, слышали о нем, он подает большие надежды. Посмотрите, как это мило! Это, так сказать, моя мысль, моя задача, и посмотрите, как это прекрасно исполнено. Очень хорошо,-- продолжал он, обращаясь к художнику.-- Вам следует... Мы, кажется, условились за триста рублей?
-- Двести рублей,-- сказал художник робко и в небольшом недоумении, видимо сожалея, что ограничился такою скромною ценою, когда этот богач, пред которым он теперь стоит, даже не помнит хорошенько цены и, по-видимому, с такою же беззаботностью заплатил бы триста, как теперь платит двести.
-- Да, виноват, извините, двести... Сейчас... Благодарю вас... Право, очень благодарен.
Он отошел к столу, пружина машинного ларца отозвалась несколькими ударами вроде часов с репетицею, замок щелкнул, и хозяин явился опять перед нами, передавая художнику с благодарностью деньги...
Признаюсь, я не верил глазам своим и мысленно сам схватился за карман, мне казалось, что комедия эта не могла быть сыграна ни для кого, кроме меня недостойного, из чего бы и следовало заключить, что у хозяина есть какие-нибудь виды на меня... Но я в то же мгновение был поражен явлением, которое мог ожидать еще менее первого, фокусник только дал бедному художнику протянуть руку за деньгами, как вдруг быстро отдернул их, ударив себя другою рукою по лбу, назвал себя скотиной, извинился и продолжал:
-- Боже мой! Как я рассеян, каким я под старость делаюсь забывчивым, не поверите, ей-богу! Вообразите: теперь только, отдавая вам должок свой, вот эти двести рублей, я вдруг вспомнил, что обещал... (он поспешно взглянул на часы). Ну да, слава богу, еще не опоздал, час только... Обещал сегодня непременно к двум часам отослать эти деньги.
Он позвонил, человек вошел, он подал ему деньги и сказал:
-- Отослать сию же минуту эти двести рублей с Никифором к Ивану Павлычу -- знаешь? Да сейчас же! Извините, любезнейший,-- продолжал он, обратившись к художнику.-- Завтра же ровно об эту пору вы получите свое, об этом не беспокойтесь: картина ваша у меня на глазах, и я не забуду... Завтра в час непременно, даже, пожалуй, в полдень, ровно в полдень, я уже к одиннадцати часам буду при деньгах. Тогда я попрошу вас еще зайти ко мне: у меня есть еще другая мысль, которую вы, конечно, не откажетесь исполнить и исполните с таким же талантом, как эту, и, право, вам это вперед послужит на пользу!
Бедный художник до того был этим поражен, что покраснел до самых мочек ушей, раскланялся, ушел и распростился с деньгами своими навсегда: он их только понюхал. Вперед хозяина для него никогда более не было дома, а встречаясь с ним в обществе, он должен был выслушать несколько раз преловкий и презабавный рассказ фокусника о том, как он, фокусник, рассеян и как вот этот молодой человек спас его однажды, случайно, от неприятности не сдержать слово свое, напомнив таким-то именно образом о другом долге... "Вообразите,-- говорил он,-- и в ту самую минуту, когда я уже протянул руку, чтоб передать ему деньги, я вдруг вспомнил..." -- и прочее. Все это бедный художник должен был выслушивать терпеливо, он не мог без слишком грубого нарушения всякого общественного приличия напомнить при этом случае, что другие двести рублей о сю пору еще не заплачены... А между тем, само собою разумеется, деньги возвратились в шкатулку хозяина, у которого и не бывало в доме слуги под названием Никифора, и самое имя Ивана Павловича сказано было наобум и придумано в ту критическую минуту, когда отдавалось загадочное поручение идти туда, неведомо куда, искать того, неведомо кого, отдать тому, неведомо кому...
Художник, как я сказал уже, ушел, и я довольно рассеянно продолжал слушать приятные рассказы моего любезного хозяина, но зато с истинным изумлением наблюдал все действия и движения его, уловки и непринужденные глубоко обдуманные приемы и рассматривал по временам все окружающие меня предметы. Чем больше я видел и слышал, тем более изумлялся. Кончив презабавный и просто рассказанный анекдот, хозяин отнял у меня без обиняков шляпу, позвонил и приказал подать завтрак. Я спокойно ожидал исполнения этого приказания, виноват, считая его за надувательство: я знал очень хорошо, что на фокусника, как выше упомянуто, вообще, по принятым им правилам, работали портные и сапожники самых отдаленных стран, что припасы также забирались сначала в дальних лавочках и магазинах, а в ближайших уже тогда только, когда счастие начинало изменять и вскоре предстояло переменить жилище, я знал, что люди его на этом основании бегали за каждой свечой и за куском мыла из Морской к Николе Морскому, что и там кой-какие припасы добывались почти с бою, а большею частью не давалось ничего, но, к крайнему изумлению моему, через десять минут появился балык, икра, сельди в масле, маринованная форель, сыр двух родов, вино... Я поправился на стуле и подумал решительно: "Пора бежать: это не к добру, тут непременно кроются какие-нибудь виды на меня, буду держать ухо востро". Заманчивая беседа продолжалась, и хозяин, вспомнив, что я играю на виолончели, пристал неотступно, чтоб назначить вечер и сыграть что-нибудь с супругой его, большой любительницей музыки и искусной пианисткой. Я старался замять разговор, не желая завязывать такого короткого знакомства и зная притом, что супруга фокусника играет вольно, не стесняясь ладом и мерой, почему и играть с нею вместе беда. Надобно также сказать, что у них бывали, несмотря на это, музыкальные вечера, на которых хозяйка пожинала рукоплескания, будучи сопровождаема скрипкой или виолончелью лучших здешних солистов. Виртуозов этих приглашали как на урок по двадцати пяти рублей ассигнациями за час с условием платить за десять уроков. Девять вечеров оканчивались благополучно, хозяева старались обворожить скрипача своею светскою любезностью, но когда он приходил на десятый урок, то барыни не было дома, на следующей неделе случалось то же, там опять то же: не отказывают, не приказывают, а в урочный час нездорова либо нет дома. Между тем взят уже вместо скрипача виолончелист, и день переменен, заработав так же смычком своим двести двадцать пять рублей и натешив отборное общество, он приходит за десятым билетиком, положив и бумажник свой про запас в карман для получения денег, но господ дома нет. "Это неловко,-- подумал он.-- Я временем своим дорожу и попрошу без обиняков, чтоб час этот был зачтен в число уроков..." Проси, друг мой, было бы кого просить: тебе придется еще потерять много таких часов и много раз прогуляться даром, если ты не решишься похерить из своего прихода двухсот пятидесяти рублей и тем избавиться от лишних и вовсе бесполезных хлопот!
Расположив меня окончательно любезными шуточками в свою пользу, фокусник взял меня чуть не под мышку и, снабдив превосходной сигарой, повел прогуляться взад и вперед по комнате. Он искусно навел беседу на промышленное направление века, коснулся неминуемых злоупотреблений, из этого возникающих, отверг с негодованием и заклеймил презрением недостойных сподвижников этого зла, изобразил яркими и теплыми красками всю пользу благомыслящего производителя и смышленого, оборотливого промышленника, смелого и оборотливого, но честного человека, требовал от него, кроме святой добросовестности и страстной любви к отечеству, также несколько гениальности, а затем объявил мне до времени в виде тайны, что он намерен основать товарищество особого рода -- добродетельное, благодетельное, общеполезное, обещающее, между прочим, ровно пятьдесят процентов ретивым членам своим. "Предприятие это,-- продолжал он,-- верное, оно рассчитано как дважды два, а между тем оно и довольно ново, и можно сказать даже беспримерно. Что ж! Пора же и нам указывать путь другим, не всё тянуться гуськом. Вот, изволите видеть, я хочу основать дружное, тесное товарищество, которое мы назовем именно товариществом, а не компанией назло всем немцам, товарищество из весьма немногих избранных людей для образования на паях артели мирных маркитантов. Вам это покажется странным? Слушайте: всякому известны неудобство, затруднение, дороговизна, заботы и хлопоты по доставлению на дом необходимейших насущных потребностей: воды, дров и пищи. То некого послать в мясные, зеленные ряды и к хлебнику, то водовоз запил к празднику, то человек вас обманул, то мясник обвесил, то дворник надул -- словом, об этом нечего и говорить, это аксиома. Ну, я предполагаю учредить артели за круговой порукой, как учреждены биржевые артели великим гениальным преобразователем России, и артели эти будут не разносить, заметьте, а развозить по столице, доставляя на дом, все съестные припасы, воду и все пития. На всех улицах устроены будут особые кружки, в которые каждый хозяин опускает записку с поименованием нужного ему на следующий день, адресы будут печатаны и по этой записке с выставкой на ней счета в восемь часов утра все принесено будет на вашу кухню. А? Подумайте об этом удобстве! Все это развозиться будет в опрятных крытых рыдванах с гербом и девизом общества на боках, с девизом честность и точность -- и вы расплачиваетесь тогда, когда кухарка ваша примет все счетом, мерою и весом... Вот обзор этого товарищества с подробными расчетами: видите, пятьдесят процентов чистого барыша -- это верно, это цифры, факты, математика... Если вы хотите присоединиться..."
Звонок раздался сильнее обыкновенного и дважды сряду: фокусник поднял ушки на макушку, пронеслись громкие и смешанные звуки в передней, говор перешел в крик и явную брань... Я не успел оглянуться, как хозяина моего не стало: он исчез в моих глазах, как сквозь землю провалился, и крупные решительные шаги послышались в зале, а за ними громкое оправдание лакея: "Хоть сами извольте посмотреть, нет, вот и они пришли было дожидаться, да нет, видно, не скоро будет..."
Я ухватил шапку, прошел мимо какого-то усача с решительным выражением в лице, спустился бегом с лестницы и с какою-то чадной головой пришел домой...

При составлении настоящего сборника принималось во внимание то, что современный читатель имел до сих пор очень ограниченное представление о прозе В. И. Даля. В XX веке вышло лишь два сборника его художественных произведений -- "Повести. Рассказы. Очерки. Сказки" (М.--Л., 1961; переиздано с некоторыми сокращениями: Горький, 1981) и "Повести и рассказы" (Уфа, 1981). Вполне естественно, что за рамками этих двух изданий остались многие произведения писателя, представляющие несомненный интерес.
Настоящий сборник является попыткой познакомить современного читателя с некоторыми из них. Представленные здесь повести и рассказы в советское время не переиздавались.
Как правило, все свои художественные произведения Даль публиковал в журналах и альманахах. В то же время писатель составлял сборники своей прозы, а затем подготавливал и издание собрания сочинений. В 1833--1839 гг. вышло четыре книги сборника "Были и небылицы Казака Луганского". В 1846 г. напечатано собрание сочинений в четырех частях -- "Повести, сказки и рассказы Казака Луганского" (на шмуцтитуле указывалось: "Полное собрание сочинений русских авторов"). Появляются сборники "Солдатские досуги" (1843) и "Матросские досуги" (1853). В 1861 г. М. О. Вольф осуществил издание "Сочинений" В. И. Даля в 8-ми томах (с указанием: "Новое полное издание"). При жизни Даля это было последнее собрание его сочинений. Переиздано оно в 1883--1884 гг. "Товариществом М. О. Вольф". Наконец в 1897--1898 гг. то же издательство выпустило десятитомное "Полное собрание сочинений Вл. Даля (Казака Луганского). 1-е посмертное полное издание, сверенное и вновь просмотренное по рукописям, как "Бесплатное ежемесячное приложение к журналу "Новь".
Для настоящего издания была осуществлена научная подготовка текстов. За основу принималось последнее прижизненное издание. Текст его сверялся с предшествующими публикациями, а когда это было возможно, с авторскими рукописями. В тексты вносились обоснованные исправления. Особенности поэтики Даля, его стремление воспроизводить с большой точностью в своих произведениях живую речь современников заставили при приведении текстов в соответствие с современными орфографическими нормами сохранять во многих случаях авторское написание, дающее представление о речевой атмосфере эпохи.
Сохранены все подстрочные примечания автора. Остальные пояснения и комментарии подготовлены впервые. Сборник открывается самым значительным из публикуемых сочинений -- повестью "Похождения Христиана Христиановича Виольдамура и его Аршета", далее произведения следуют в хронологическом порядке.


ФОКУСНИК

Рассказ напечатан впервые в журнале "Отечественные записки" в 1857 г. (т. 110, No 1) в цикле "Картины русского быта". Перепечатывался в собраниях сочинений В. И. Даля 1861 (т. I), 1883 (т. IV) 1897 (т. IV) гг.
Стр. 352. ...ларов моих и пенатов, как говаривали поэты наши, лет двадцать или тридцать.-- Здесь имеется в виду стихотворение К. Н. Батюшкова "Мои пенаты" (опубл. в 1814).
Стр. 354. Пинетти (ок. 1750 -- ок. 1803) -- знаменитый фокусник, гастролировавший в свое время в России (сценический псевдоним: Ж.-Ж. де Вильдаль).
Стр. 355. Штоф -- тяжелая ткань для портьер.
...с малиновым прибором...-- то есть с отливом.
Стр. 356. Гусек (в архитектуре) -- приспособление, используемое как своеобразный пьедестал.
Стр. 361. ...из Морской к Николе Морскому...-- Имеются в виду: Большая Морская (ныне ул. Герцена) или, что менее вероятно, Малая Морская (ныне ул. Гоголя). Никола Морской -- Никольский собор (Площадь Коммунаров, 1).
Стр. 363. ...великим гениальным преобразователем России... -- Имеется в виду Петр I.
Рыдван -- большая дорожная карета.

@темы: Избранные работы